Вот что я пыталась объяснить Л., и еще, как много каждая из них, единственная и неповторимая, для меня значит. Вдруг Л. спросила:
– Но никто из них не звонит тебе каждый день? Никто не проводит с тобой все свое время?
Нет, ни одна не присутствовала постоянно в моей жизни. Мне это казалось в порядке вещей. Со временем наши отношения претерпели изменения. Да, они стали более редкими, но от этого не менее прочными. У всех своя жизнь. И потом мы всегда встречаемся с большой легкостью, это всегда имело большое значение для каждой, как для самой давнишней, так и для совсем новой подруги. Впрочем, меня всегда восхищает эта наша способность к мгновенной задушевности, порой после долгих недель или даже месяцев разлуки. Мои синкретичные дружбы трансформировались в связь более воздушную, менее исключительную, растворимую в жизни, состоящей из других связей.
Л. выглядела удивленной. По ее мнению, во взрослом возрасте невозможно иметь много подруг. Много настоящих подруг. Она имела в виду не приятельниц, а человека, с которым можно поделиться всем. Единственного. Человека, способного все выслушать, все понять – и не осудить. Я сказала, что у меня таких много. Любые из этих отношений имеют свою собственную тональность, свой ритм и свою частоту, свои любимые темы и свои табу. Мои подруги отличаются одна от другой, и я делюсь с ними разными вещами. Каждая имеет для меня совершенно особое значение. Л. хотелось узнать об этом больше. Как их зовут, кем они работают, живут одни или с партнерами, есть ли у них дети?
Сейчас, когда я пытаюсь восстановить в памяти этот разговор, мне хочется думать, что Л. прощупывала почву, взвешивала свои шансы на победу. Но на самом деле я не уверена, что все так просто. Было в Л. подлинное любопытство, глубокий и живой интерес, в чем я не имела причин сомневаться. Редки люди, задающие настоящие, важные вопросы.
Стемнело, официантка зажгла свечи на столиках. Я отправила детям эсэмэс, предупреждая, что немного припозднюсь и чтобы не ждали меня к ужину.
Все было просто.
Потом, когда я вынимала из сумки авторучку, чтобы записать что-то на бумажке, скорее всего адрес или название какого-то магазина, Л. улыбнулась:
– Я тоже левша. А знаешь, ведь левши узнают друг друга среди остальных.
В тот день Л. не заговорила со мной ни о моей книге, ни о моей следующей работе.