– Долбозавр дятлоголовый, – говорю ему я. От ненависти меня таращит не по-детски. – Не умеешь – не берись. Таких как ты, ламеров, к машине близко подпускать нельзя.
– Мохнатым слова не давали, – отозвался санитар и – шарах! – кулаком в решетку. Я отшатнулся, но больше от неожиданности. Попало не мне, а его приятелю, аж голова дернулась, только тому это было глубоко по фидеру, потому как все равно без чувств. «И я вот так же мог валяться, если б не кончился заряд в парализаторе», – подумалось мне, и тут я додумался наконец, что пора бы попробовать выбраться из машины. Бросился к дверям, задергал ручку.
– Да, обезьянка мохноголовая, попрыгай там, можешь даже побиться своим безмозглым кокосом об двери, – злорадно бросил через плечо чистокожий.
– Выпустите меня! – кричу. – Яйцеголовые твари! Вы не имеете права! По конституции...
– О! – слышу в ответ. – Ты понял, Нил, какие эта мартышка слова знает? Конституция!
Меня как холодным душем окатило. По тону понятно, чихать они хотели на мои права. Я бросил ручку двери и кинулся к решетке. И тут же услышал, как заныл двигатель. Электрокар дернулся, меня бросило на пол. Ползать на четвереньках стремно, но мне уже было все равно, как я выгляжу. Куда они меня везут? Зачем?
– Что вы хотите со мной сделать? – спросил я, цепляясь за решетку. Машина шла по узкой дороге, петлявшей между островками чахлой зелени, и резко поворачивала то вправо, то влево.
– Не мы хотим! – фыркнул водитель. – Ты сам мечтаешь о срочной чип-модификации.
Я глянул на него, как на сумасшедшего. Сбоку было видно – глаза закрыты, только головой покачивает. Налево наклонит – машину бросит влево, вправо кивнет – мне приходится цепляться за решетку, чтобы не повалиться на пол.
– Я мечтаю, чтобы вы остановили машину! – сказал я ему твердо.
– Серьезно? – переспросил он.
– Серьезно.
– Вот оно как, – протянул он и повернул ко мне голову.
Я еле на ногах устоял.
– М-мать! – выругался чипанутый водитель. – Из-за тебя чуть в столб не вмазал! Не мешай, а то привезу три трупа, а трупы не чипуют. И мечта не исполнится.
– Какая мечта?
– Да твоя же, которая в договоре, черным по белому.
– Не подписывал я никакой договор, – сказал я не очень уверенно, потому что кое-что уже понял. От понимания у меня затряслись поджилки и пересохло во рту.