– Никогда не думала, что это будет так страшно, – сказала жена, отбросив пустой стаканчик. – Так вот: есть, есть, есть и вдруг – нет. Как будто сон. Но сны ведь такими долгими не бывают?
Надо сказать, я обожал свою жену. Она была похожа на белокурую хрупкую обезьянку. Она умела приготовить точный, на обязательных тарелочках ужин, а ночами была ненасытима, изобретательна и при этом ненавязчива. Минуты покоя скрашивала отвлекающими разговорами и грустью. А утром умела быть молодой и ничего не помнящей. Например, принести чашечку кофе, сдуть шелушащимися губами пенку к краю и сказать:
– Вам уже не удастся убедить меня, что мы мало знакомы. «Тэ-тэ-тэ» – прошло. И «ля-ля-ля» тоже. Вас зовут Вова.
Нечего говорить, что после этих слов я приходил в новый утренний экстаз. Так мы прожили без малого четверть века.
– Ты ведь еще вчера доставал меня своими приставаниями и жаловался на фонарь в окне! Как же так?
– Честно говоря, сам еще не могу осознать, – ответил я.
– На кого ты детей оставил?
– На тебя.
– А я что – лошадь двужильная?
Я-то любил ее за то, что она совсем маленькая. В постели – одно воображение. Положишь в руку, и хочется плакать. Какая уж там лошадь! Я бессмысленно заходил по комнате, беря зачем-то то одну, то другую декорацию и ставя их снова на место.
– Пойми, на этот раз я ничего не мог поделать. Я даже старался, но у меня не получилось. Я пытался продлить эту муку, но у меня не вышло. Прости. Правда.
– Все неправда! Все!
На это я возразить не смел. Не пускаться же в рассуждения, что жизнь – вся выдумка и фантом, и трагическое скрещение неисполненных желаний. Вот ей еще в столь печальный момент эта философия!
Вошла мама, в халате поверх сорочки с бальными воланчиками. Вычислила слепыми глазами, где я.
– Ну как? Ты удачно сходил?
– В общем, да, – отвечаю. – Завтра обещали.
– Они в положение человека не входят. Если им не дать в руку.
– В лапу, бабуля, – поправил ее младший, отпав от арбуза.
– Ну, я и говорю, что надо… Муки для блинов купили?
Меня огорчила эта их будничная деловитость – речь ведь идет отчасти о духовном происшествии. Как будто не я, а они только что завершили дело жизни и теперь отдыхают в марципановой крошке.
– Что это вы все расслабились? – кричу.
– Батя, тебя чего так колотит? Прямо как Матросов…
– Может быть, вы уже и гроб заказали?