В первую нашу встречу она меня обманула. Во вторую… Тоже. Вряд ли она соберёт сто пятьдесят кусков евро, хоть и уверена в своих силах. И вот сейчас опять она это делает. Лжёт.
Чем разжигает во мне настоящую бурю из ярости и злости.
Выпрямляюсь, бью ладонью по мягкой ягодице. Захотелось.
Мне нравится с ней играть.
Слышу тихий всхлип и жалобные слова:
– Это не так…
А мне уже всё равно на то, что она говорит. Я отпускаю её руки. Обхватываю её попку, наслаждаясь нежностью кожи и мягкостью тела.
И… дёргаю на себя.
Врываясь в миниатюрное, податливое, но такое греховное тело.
Виолетта
Закусываю губу, морщусь и едва ли не скулю.
Сжимаю с силой ладони и проклинаю мужчину, что входит в меня, всеми матерными словами.
– Больно! – пытаюсь остановить его хотя бы так. Да, я, конечно, знала, что терять девственность – неприятный процесс. Но я думала это случится в менее напряжённой обстановке и хотя бы на кровати!
Но не на столе в незнакомом доме с ненавистным для меня мужчиной.
– Хм, – несмотря на всю противность Рихтера, он останавливается.
Выходит из меня, и я облегчённо выдыхаю. Хоть между ног и жжётся. Но…
Я привыкла к боли. Частенько впиваюсь ногтями в ладони, чтобы успокоиться. Отрезвить себя.
Но я не мазохистка, чтобы это терпеть!
– Не соврала.
– Нет, я пошутить решила! – пытаюсь вырваться. Встаю на ладони, веду задницей в сторону. Лишь бы отпустил. Сколько он ещё будет на это смотреть?!
Смачный шлепок летит на ягодицы. Как кипятком обдаёт. И опять припечатывает меня к столу.
– Лежи смирно.
Да попробуй это сделать ещё! Особенно, когда по твоим ногам течёт кровь, которая потом впитается в одежду.
Шмыгаю носом и стараюсь не заплакать сильнее. Мне всегда страшно в таких ситуациях, и вот сейчас мне боязно ещё больше.
Особенно, когда я чувствую на внутренней стороне бедра… Ткань. Рихтер ведёт чем-то по моей коже там, где только недавно стекала жидкость, обжигающая кожу.
– Какой ты заботливый, – цежу сквозь зубы и опять пытаюсь вырваться.
– Правда? – мне кажется, или в его тоне удивление? – Мне просто не хочется замарать брюки.
– Скотина, – выпаливаю на русском.
– Что?
– Иди к чёрту, – это уже на-немецком.
– Плохая ты всё же девочка, Виолетта, плохая, – слышится тихий смешок, и рука с тканью пропадает от моих бёдер. – А плохих девочек… Нужно наказывать за их острый язык.