Соммерсет не поджидал ее в вестибюле подобно черному облаку, клубящемуся над солнечным весенним днем. На секунду Ева растерялась: она уже привыкла к стычкам с дворецким Рорка, отравлявшим ей жизнь. Но до нее донеслись голоса из большой гостиной, и она поняла, что Соммерсет, вероятно, занят с гостями – что-то кому-то подает или наливает.
«Черт! Кто здесь?» – с раздражением подумала Ева.
Может, потихоньку подняться по лестнице и спрятаться в кабинете? Но система сигнализации уже зарегистрировала ее проезд в ворота. Никуда не денешься. Ева пересекла вестибюль и вошла в гостиную.
Первым она увидела Рорка. Ей пришло в голову, что она всегда инстинктивно первым делом замечает его. Он сидел в одном из глубоких кресел с высокой спинкой и выглядел отдохнувшим и веселым. Он был дома.
Несмотря на то, вздрогнув, сообразила Ева, что на коленях у него младенец.
Увиденная картина потрясла Еву. Весело хихикающая ее подруга Мэвис, улыбающийся Леонардо, поднесший руку жены к губам, тощий, затянутый в черное, Соммерсет с широкой – жуткой, по ее мнению, – улыбкой на костистом лице, толстый кот у его ног. И младенец, Белль-Ева, вся бело-розовая, с золотистыми кудряшками.
И тут Ева вспомнила, что были же у них планы пригласить на ужин Мэвис со всем семейством.
Вот черт!
– Привет! – Ева вошла в гостиную. – Извините, я опоздала.
– Даллас!
Мэвис, сгусток ярких красок и веселья, спрыгнула с кресла, и артистическая копна светлых локонов с розовыми кончиками колыхнулась у нее на голове.
«Вечно она прыгает, и вечно все вокруг нее развевается», – подумала Ева, пока Мэвис вприпрыжку пересекала гостиную на головокружительных каблуках треугольной формы. И каблуки, и сами туфли были исполосованы зигзагами всех цветов радуги. При каждом подскоке взлетала вверх коротенькая юбочка с рисунком из зеленых и розовых ромбов, больше похожая на одинокую оборку. Мэвис обняла Еву и улыбнулась ей. Глаза, в данный момент такие же ярко-зеленые, как и ромбы на юбке, светились радостью.
«Ну, слава богу, хоть не розовые», – подумала Ева.
– Ты пропустила самое лучшее! Мы обожрались, как удавы, а Белль показала всем, как она умеет переворачиваться и играть с погремушкой.
– Обалдеть. – Это все, что Ева могла вымолвить.
К ней двинулся Леонардо. Он казался огромным, особенно рядом с миниатюрной Мэвис, и кожа у него была бронзовая, а у Мэвис – бело-розовая. Вместе, нельзя не признать, они составляли потрясающую пару.