Вчерашний вечер и часть ночи они провели над расшифровкой знаков со второй страницы, и им всё ещё не хватало информации. Роберт пообещал, что у них будет ещё одна возможность взглянуть на недостающую часть, но Алекс понятия не имела, каким образом он планирует это провернуть. Спрятанная под надёжной охраной, она была для них совершенно недоступной. Дверь в хранилище надёжно запечатана, и в первом зале, где собраны предметы, представляющие самую высокую ценность, располагались датчики движения.
Странно, что герцог не поставил их в остальных залах, видимо, посчитал это не столь важным, ведь не пройдя через первую комнату, не осмотришь остальную часть выставки.
Просить приватного доступа, в их положении было просто глупо.
Гудки в трубке монотонно сменяли один другой, но ответа так и не последовало.
Алекс звонила своей подруге Нелли, у которой в настоящее время находилась мисс Свити. Её волновало, как там поживает неугомонная проказница, которую она не видела уже больше недели. Стоило надеяться, Нелли не сдала её в питомник, согласно любезному предположению Акимова.
Последний гудок выдал протяжное эхо, и после этой грустной ноты связь оборвалась. Во сколько же Нелли просыпалась, если предположить, что она ещё в кровати? Разница с Лондоном ведь три часа.
Алекс тяжело вздохнула и, недолго думая, набрала другой номер. По нему словно бы только и ждали её звонка. Трубку подняли сразу же после первого гудка.
- Да, - донёсся до неё спокойный голос отца.
- Пап, привет.
- Сашка, привет, как ты, дочка? - интонация тут же сменилась с деловой на участливую.
- Мёрзну среди холодного английского общества, а ты как?
Упоминать, что периодически от полного обморожения её спасает своим теплом бывший муж, она не стала.
Некоторое время они болтали о маме, об общих знакомых, слегка затронули работу.
Родной голос человека, в отцовской любви которого ты уверен, не просто придавал уверенности одним лишь осознанием того, что о тебе волнуются и помнят, он наполнял какой-то особой жизненной силой.
Это как энергия отчего дома, куда ты возвращаешься раз за разом, воскрешающая и своя, родная.
- Да, странные люди, - поставил диагноз Вадим Петрович после рассказа Саши о казусе, случившемся в её первый вечер пребывания в Касл-Ховарде.
- О да, - рассмеялась она, - пришлось с позором ретироваться.