Когда директор появился на сцене,
студенты загалдели ещё оживлённее, но как только рука Святогора
поднялась на уровень головы, внезапно, возникла мёртвая тишина.
У всех студентов было неподдельное
удивление на лицах, поскольку они всё ещё продолжали разговаривать,
но из их губ не было слышно ни звука.
— Извините меня за такую грубость,
но я не люблю перекрикивать, — сказал он мягким, приятным голосом
так, что его было слышно даже на верхних этажах.
— Приветствую всех собравшихся здесь
будущих руководителей, учёных и воителей в нашей скромной академии.
Меня зовут Святогор, но пожалуйста, зовите меня просто директор и
не бойтесь подходить поздороваться, когда заметите меня в кампусе.
Я не умею произносить длинные речи, так что я просто представлю вам
новых студентов. Пожалуйста, поприветствуйте их. — Он махнул рукой
и к нему вышли новички.
Первым я увидел аристократа,
держащегося уверенно и смотрящего прямо перед собой. Его милая
мордашка вызвала волну пронзительных девичьих криков из зала. Очень
игривый паренёк, он помахал аудитории, сияя яркой улыбкой.
— Смотри, смотри! Там Елизавета,
дочь герцога Хлыстова! Мы должны поддержать её! — Андрей встал со
своего кресла, и мы прокричали её имя.
Ранее застенчивая Лиза теперь
уверенно и спокойно шла до центра сцены, поправляя свои банты. Хотя
она никак не могла видеть или слышать нас, мы всё равно кричали,
стараясь приободрить подругу.
За ней вышел высокий студент с
длинной чёлкой. Его серьёзное лицо, атлетичное тело и острый, даже
острее, чем у Валерия, холодный взгляд вызвал ещё одну волну
аплодисментов восхищённых девушек.
— Это первенец знаменитой семьи
Гребнёвых! Постарайся не переходить им дорогу, — поделился рядом
стоящий мальчик.
Наконец, последней вышла девушка,
заставившая всю толпу замолчать от удивления. Запоминающиеся
серебряные волосы, отражающие свет, подчёркивали её
персиково-кремовый цвет лица. Она повернулась лицом к публике так,
что её круглые, бирюзовые глаза покорили сердца всех мальчиков в
этом зале.
Ей сейчас было всего двенадцать
лет... верно? Ну по человеческим меркам, а по эльфийским больше
двадцати.
Мне трудно было поверить в то, что
эльфийка, которую я спас от работорговцев, могла так удивить меня.
Её всё ещё детское лицо никак не могло скрыть природную красоту,
выделяющуюся в сравнении с остальными.