Я слушала и не знала, что сказать.
Наследник Его важность подчеркивалась и в дневниках Алисии. Каждый род должен
был оставить после себя того, кто смоет управлять скопленным имуществом. Каждая
женщина обязана была родить как минимум одного ребенка. Все. Никакого выхода
здесь нет и быть не может. Не сам жених, так кто-нибудь из членов моей семьи
уложит меня к нему в постель. Под видом заботы обо мне, конечно же. И плевать,
что шестой муж может погибнуть через несколько часов после бракосочетания.
-
По законам у меня есть три месяца на оплакивание мужа, - я решила пойти в
наступление. – Прошло только десять дней, Уил. И я готова обратиться к
императору напрямую, если кто-то из родственников или жених начнут принуждать
меня к раннему браку.
- Алисия…
- Я сказала – ты услышал. И я надеюсь,
ты прекрасно понимаешь: теперь уж точно никакой помощи? Я – бедная вдова, Уил.
И не собираюсь кормить нахлебников.
Сведенные к переносице брови и раздражение
во взгляде меня не впечатлили. Родичи хотят войну? Они ее получат. Все
исключительно в рамках закона. Уж книги на эту тему в замке точно имеются.
- Твой шестой муж должен будет заплатить
выкуп за тебя, - начал было Уильям.
Я изогнула губы в ухмылке, и он
мгновенно замолчал, насторожившись. Правильно, братик, я не простушка Алисия,
меня подобными заявлениями не провести.
- По закону этот выкуп идет вдове, Уил.
Если хочешь, я прикажу, и мой законник найдет точную формулировку.
- Ты намеренно рвешь все связи с
семьей? Не боишься? – и сожаление в голосе. Как будто разговаривает с
умалишенной, не способной отвечать в полной мере за собственные поступки.
Я только хмыкнула про себя. Рву связи,
значит. Как легко их порвать, эти связи. Всего-то и нужно, что назвать своими
словами поведение родственников и не стесняться в описании их действий.
- Чего? – иронично поинтересовалась я.
- Резкого уменьшения трат на тех, кто объедал меня все эти годы? Нет, милый
братик, не боюсь. Наоборот, я буду рада наконец-то остаться одна, без
надоедливых…
Я не договорила. Уильям резко поднялся
со своего места и вышел из гостиной. Молча. С видом оскорбленной невинности. И
я была более чем уверена, что, несмотря на нанесенную ему обиду, он останется здесь
вместе с супругой – сладко есть и мягко спать. Гордость – не та черта, которая
имелась у Уильяма.