– Я тебе сейчас бошку оторву, – озлобился мужик, – хорош каждый раз на меня разговор переводить!
– Не знаю я, что еще про Надьку сказать. Видела ее часто. Сюда она заходить брезговала, но с нами общалась охотно. Мне кажется, у нее с головой не в порядке было. Она всегда шастала по улице, прижимая к груди сумку, и таращилась на окружающих.
– Конечно, мозги заклинит после пережитого-то шока. Не каждый день детки мать из дома выгоняют.
– Вот и весь сказ про Надьку, – заключила Ирина. – Да чего там… классная она баба, не жмотистая, открытая. Кто ее по балде саданул, понятия не имею. Но подозреваю, на чужака могла Надька наткнуться. Мож, не поделили че, или в драку она ввязалась. Таких случаев здесь миллион. Почти каждую неделю бомжи гибнут.
– Последний раз когда вы с ней виделись?
– За три дня до убийства. В полночь я к метро пошла. Трубы горели, а у нас – ни капли спиртного. Топаю, а самой с каждым шагом хуже делается. И вдруг Надюшку встретила. Ох… как я обрадовалась! Она мне бутылку купила и две булки.
– О чем вы разговаривали?
Ирина наморщила лоб.
– Не помню, хоть на куски меня изрежь, не помню. Плохо мне тогда было. Все напрочь из головы вылетело. Помню только, что Надюха все по сторонам озиралась и вздрагивала от каждого шороха. А потом ни с того ни с сего испарилась. Я только на секундочку отвернулась, а ее как не бывало.
– Небось ты в отключке не меньше часа провалялась, – хмыкнул Сергей.
– Думай, что говоришь! Сказала – на секунду я отвернулась. Надька исчезла. Я ее звала – без толку. Видела, как машина иностранная от тротуара отъехала, собаку у палатки видела, а Надьку – нет.
Больше Ирина ничего не сказала.
Из канализационного люка Катарина вылезла, пребывая, мягко говоря, в состоянии крайнего недоумения и растерянности.
Что же это получается? Ева Германова, выдавая себя за бомжиху Надежду, частенько наведывалась в этот район, водила дружбу с местными бедолагами, одалживала, вернее, дарила им деньги, общалась с ними и вообще вела себя более чем странно… Для чего? С какой стати? Какова была цель Евы? Ведь не просто так человек, чья финансовая независимость налицо, будет по доброй воле называть себя бомжем.
Значит, у нее имелась причина. Причина, по которой Германова была вынуждена прибегнуть к этому маскараду. Разумеется, сейчас, когда Копейкина – лишь на начальном этапе расследования, это выяснить не представляется возможным. Но, если действовать решительно, призвав на помощь все свое упорство и самообладание, можно шаг за шагом, ступенька за ступенькой выйти из лабиринта загадок и собрать воедино кусочки мозаики, в которой кроется правда.