— Информация самую малость запоздала…
— Да это всё равно бы не помогло мне на допросе. Лишь запутало
бы всё. Так что, всё к лучшему. Не знаю, сколько я проспал, но,
когда проснулся, чувствовал себя почти нормально. Дверь открылась
почти сразу же, из чего я сделал вывод, что за мной всё это время
наблюдали. Меня покормили и сообщили, что капитан Тимофеев снова
хочет со мной поговорить.
— Во второй раз допрос чем-то отличался?
— Да, пожалуй… Мы сразу же перешли к делу, и говорили предельно
открыто. Столько вопросов… Едва ли я запомнил хотя бы десятую их
часть. Однако теперь я мог иногда сам спрашивать капитана о
чём-либо. Он всегда отвечал. Иногда развернуто, иногда сухо. Но мне
казалось, что он не лжёт. Так я узнал, что нахожусь в здании
некоего Особого отдела. Когда я заметил, что должно быть ещё
какое-то название, Тимофеев лишь усмехнулся и сказал, что кому
надо, те и так знают, о каком именно отделе идёт речь. А остальным
о существовании подобной организации вообще знать не положено.
— Сложно спорить с такой логикой.
— Я и не стал спорить. Да и мне нужно было выяснить ещё столько
всего… Мне бы тогда уже задуматься над тем, а почему это капитан
Особого отдела настолько со мной откровенен. Но эта мысль пришла в
мою голову далеко не сразу. Но когда уж пришла, то всё, я больше не
мог от неё отделаться.
— Капитан должен был заметить подобные изменения.
— Так и вышло. Он тут же прямо спросил меня в чём дело, а я
прямо ответил. Мне нужно было знать лишь одно: оставят ли меня в
живых, после всего, что я успел и ещё успею узнать? И если да, то,
что со мной будет? Выпустят ли меня хоть когда-нибудь за пределы
этого здания? Тимофеев ответил почти сразу же. Он честно сказал,
что в данный момент не может мне обещать ничего, кроме жизни. Во
многом всё должно было зависеть от меня самого. От того, как я буду
себя вести и смогу ли в полной мере принять то, что со мной
случилось.
— Что ж, вполне разумно. Многие люди наверняка не выдерживали
подобного. Их психика непоправимо ломалась.
— Да… Но Тимофеев тут же поспешил меня успокоить, сказав, что
мой случай кажется ему очень перспективным. Мол, нечасто можно
встретить такую спокойную и адекватную реакцию на перемещение.
— Тут уж он точно не соврал.
— Да я не могу сказать, что это прям уж моя заслуга. Просто так
вышло. У меня сил не было истерить. Да и смысла я в этом не видел…
В общем, продержали меня там несколько дней. С утра допрос, а потом
снова в жилую комнату. Хорошо хоть книги давали, а то бы я с ума
там сошёл.