Мы снова молчим, но на этот раз Гарик нарушает молчание разговором по селектору – просит секретаршу принести два кофе.
Девушка приходит, ставит чашки и корзинку с конфетами, оценивает меня еще раз и уходит с тем самым выражением лица, которое я называю «Поганке никто не пишет». Могу поспорить, что эта красавица начиталась романов о страсти между боссом и подчиненной и мнит себя героиней такой истории.
Мысленно пожимаю плечами.
Каждый волен заниматься самообманом, как ему вздумается.
— У тебя очень хорошие рекомендации по собеседованию, - говорит Гарик, когда мы почти в унисон хрустим обертками от конфет. – Настолько хорошие, что я предпочел лично в этом удостовериться. Теперь все стало на свои места.
Я кладу шоколадный трюфель в рот, делаю глоток кофе. Он просто ужасный, хуже, чем из автомата.
— Но разве ты не работаешь? – переспрашивает Гарик. – Мне казалось, что… но может…
— Меня уволили, - говорю прямо, потому что юлить нет смысла. Это место так или иначе моим не будет. – Вернее, разрешили уйти по собственному, а взамен обещали не упоминать в рекомендациях факт подозрения в производственном шпионаже.
Гарик стаскивает галстук, расстегивает пару верхних пуговиц.
Я все же немного, самую малость, но снова залипаю на его руки: аристократичные, с ровными тонкими пальцами пианиста. Говорят, в мире существуют модели, которым платят сумасшедшие деньги за вид их рук на рекламных постерах. Гарик мог бы сколотить состояние, продавая свои пальцы и запястья под рекламу какой-то дорогущей ювелирки и часов.
Хотя, он ведь и так собственник целого предприятия, и это в его-то годы!
На вид ему точно не больше тридцати!
Не вдаваясь в личные подробности, я честно рассказываю печальную историю взлета и падения своей карьеры.
Он внимательно слушает и не перебивает.
Когда заканчиваю, встает, проходит до столика с выпивкой в графинах, наполняет пару бокалов и протягивает один мне. Стараясь не шуметь, едва слышно чокаемся, делаем по глотку.
— Не любишь виски? – улыбается Гарик, когда морщу нос и характерно фыркаю от вкуса горечи на корне языка.
— Ума не приложу, как можно пить эту гадость, - сознаюсь я, хоть можно не сомневаться – цена «гадости» в моем стакане как минимум стоит того, чтобы молча пить и нахваливать «оттенки вкуса корицы и шоколада». Или как там обычно говорят ценители? – Спасибо, что выслушал.