Кликаю по экрану и, приложив телефон к уху, усаживаюсь в такси. Киваю водителю, что готова двигаться дальше, и с замиранием сердца слушаю длинные гудки. Надежда робким зеленым росточком пробивается сквозь корку разочарования, успевшего поселиться в моей душе. Даже легкая улыбка касается моих губ, и серая унылость курортного края уже не кажется мне такой давящей.
Червячок подозрительности уныло уползает в темноту. Значит, все же Стас не внес мой номер в черный список! Значит, я зря себя накручиваю! Он просто занят на работе, в очередной командировке или на важном задании!
И я уже собираюсь нажать отбой, развеивая свою мнительность по ветру, словно прах, как длинные гудки прерываются и чей-то недовольный раздраженный голос звучит из динамика.
– Слушаю вас!
Вздрагиваю, будто пойманная на подглядывании, и от неожиданности клацаю по экрану, разрывая связь. Откидываю телефон на сиденье рядом с собой, словно это ядовитая змейка, норовящая меня ужалить.
Реальность бьет наотмашь, заставляя сердце подскочить и биться где-то в горле, с каждым ударом лишь увеличивая скорость. Щеки опаляет жаром, и от нахлынувшего разочарования меня бьёт крупная дрожь.
Но Вселенной, видимо, этого мало: за одним ударом следует другой, окончательно втаптывающий меня в грязь и не оставляя ни малейшего шанса на благополучный исход даже такой скверной ситуации. Телефонный звонок от Стаса на старый номер моего телефона сжигает мосты окончательно.
– Синцова, – зло и гадко хмыкает он в трубку, – ты, как была безмозглой овцой, так ею и осталась! Ты с первого раза не поняла, что нафиг мне не упала, особенно со своим ребенком.
– Но… – пытаюсь вставить слово и... оправдаться, что ли?
– Без «но», Синцова! Раз тебе надо все по словам произнести, иначе до тебя не доходит, то слушай и запоминай: Ты. Мне. Не. Нужна. Все! Точка!
Звонок обрывается.
Непослушными руками достаю бутылочку с водой, глотаю, захлебываясь, ставшую теплой жидкость и никак не могу успокоиться.
– Девушка, вам плохо? – интересуется встревоженный водитель.
– Укачало, – вру ему. – Остановите, пожалуйста, мне надо немного подышать воздухом.
Таксист паркуется у обочины витиеватой горной дороги, и я вываливаюсь из салона под непрекращающийся моросящий дождик. Подставляю лицо под мелкие брызги и дышу – глубоко, жадно, словно это последние мои вздохи. Стою в оцепенении и полном опустошении.