— Ты ведь с ним знакома? — уточнила Ауста.
— Да.
— Значит, я буду настраиваться на него
через тебя. Сейчас пересяду поближе и возьму тебя за руку.
— Мне уйти? — спросил Кин.
— Необязательно, — пожала плечами Ауста. —
Просто пересядь на мое место, чтобы я могла сесть рядом с Хильгой, и не мешай.
Только табличку повесь сначала и дверь закрой.
Кин взял протянутую женой ярко-красную
картонную табличку с надписью: «Не беспокоить! Медиум в трансе», повесил её на
ручку двери снаружи, закрыл дверь и, усевшись на место Аусты, замер, стараясь
даже дышать пореже. К тому, что его единственная* (*пара оборотня, к которой
он испытывает особую привязанность, чаще всего бывает у псов и
волков-оборотней, но оборотни могут любить и тех, кто не является их
единственными, вступать с ними в брак и иметь детей) — медиум, Кин
так до конца и не привык и, становясь свидетелем Ауистиных трансов, каждый раз
почему-то ужасно волновался.
На этот раз волноваться ему пришлось не
так уж долго — не прошло и десяти минут, как Ауста открыла глаза и сказала:
— Во-первых, его бросила жена, и, хотя это
было почти два года назад, Хундграхт до сих пор не оправился.
— Она была его единственной? —
заинтересовался Кин.
— Нет, — покачала головой Ауста, — но они
поженились еще студентами, прожили вместе больше двадцати лет и у них двое
детей-подростков. Хотя нет — сейчас старшая дочь уже студентка.
— А почему они развелись-то? — спросила
Хильга.
— Из-за его постоянных разъездов,
насколько я поняла. Во всяком случае, именно так она ему заявила, когда
объявляла о своем уходе. Но вообще-то у нее тогда уже был любовник, за которого
она почти сразу после развода с Хундграхтом вышла замуж.
— И Хундграхт об этом знал? — уточнила
Хильга.
— На момент развода — нет, но потом
догадался, — Ауста передернула плечами. — Какая же это всё-таки мерзость:
крутить романы, пока муж мотается по стране, расследуя самые опасные
преступления! Неудивительно, что он был так подавлен: пусть к тому времени его
любовь стала скорее привычной привязанностью, но привязанность эта была
довольно сильной.
— Мы, псы, все такие, — тяжело вздохнул
Кин.
— Только не вздумай примерять эту ситуацию
на себя! — возмутилась Ауста.
— И не собирался даже! — воскликнул Кин,
вскочил и, встав за спинкой стула, на котором сидела жена, наклонился и крепко
её обнял.