В 1531 году Джироламо женился на пятнадцатилетней Лючии, дочери Альтобелло Бандарени, владельца гостиницы в Сакколонго, а позже комиссара по набору венецианского ополчения в падуанской провинции. Кардано отказался от приданого Лючии, что, вообще говоря, противоречило его жизненным правилам. В ответ Альтобелло не только не взвалил на него какие-то обязанности по содержанию огромной семьи (у бравого комиссара было четыре сына и четыре дочери), но даже помог на первых порах молодым. Таким образом, обе стороны остались довольны друг другом.
В Сакколонго у Кардано не было возможности прокормить семью, поэтому в феврале 1532 года они с Лючией отправились в Милан и поселились в доме матери. Клара на удивление сердечно встретила юную невестку и сына, чего, к несчастью, нельзя было сказать о миланских врачах. Для них он по-прежнему оставался вспыльчивым и суеверным субъектом сомнительного происхождения, врачом с дипломом, но без практики. Мало кто знал в Милане, что этот игрок и задира исписывает страницу за страницей, не имея ни малейшей надежды увидеть их в отпечатанном виде, что этот полуголодный врач одержим мечтой о бессмертной славе.
Прозябание в неизвестности, ежедневная борьба за кусок хлеба вскоре стали невыносимы для Кардано, и он решил уехать из города. В конце апреля 1533 года он обосновался вместе с Лючией в Галлерате, маленьком городке, расположенном в двадцати четырех милях северо-западнее Милана, где жил его двоюродный брат Джакомо. На Галлерате власть миланской коллегии не распространялась, да к тому же и врачей в городке не было, воздух здесь был чище, чем в зачумленном Милане, а продукты дешевле. Единственное, чего не хватало молодому врачу, – это пациентов и, следовательно, заработков. «.Я перестал быть бедным, ибо у меня в то время уже не осталось ничего», – невесело шутил впоследствии Кардано. И тем не менее он находил в себе силы, чтобы заниматься сочинительством. Он начинает писать трактат «О судьбе», работает над книгой по астрологии. «События происходят часто вопреки человеческим желаниям, и подобные разочарования следует гордо переносить», – учил Джироламо. И разве его собственное поведение не является практическим осуществлением этой стоической теории? Он писал в то время, когда не было надежд не только на издание книги, но и на самое существование ее автора.