— А-А-А!!!
Теряю ясность мысли. Всë вокруг погружается в собачий лай и
рычание... И чем ближе я к смерти, тем этот лай становится громче.
Рычание – сильнее.
Странно... Оно звучит крайне знакомо.
Ты – это я. А я – это ты.
Ладонь всë ещë здоровой руки нашаривает рукоять эвокера...
***
Хеадон равнодушно наблюдал, как юношу раздирают на куски. Тьма,
естественно, не была хранителю помехой.
Говорят, что все Незаконные чудовищно сильны. Что каждый, кто
сам вошëл в Башню, несëт за собой хаос и перемены...
Это ошибка выжившего. Слабые или неудачливые Незаконные гибли
здесь, на первом этаже.
И, по всей видимости, в их рядах пополнение. Хранителю было даже
немного жаль – наблюдать за возвышением сразу двух Незаконных было
бы интересно...
— Ну что же, не судьба.
Хеадон отвернулся и направился к выходу. Следовало найти новых
избранных...
– Танатос.
Выстрел. Звук разбитого стекла. Загробный вой.
«!»
Хеадон резко развернулся...
— Мегидола.
И узрел бойню.
«Раз, раз... Так, вроде работает...».
Бесконечная степь с высокими травами. Ясное синее небо. И
парящий в этом небе утëс с возведëнным на нëм гиганстким
небоскрëбом.
«В смысле помехи? Во имя Захарда, когда нам уже заменят это
барахло на нормальные светочи?! Что?.. А... Нет, скидываться на них
я не буду... Всë-всë, понял, молчу!»
Большинству казалось, что голос шëл прямиком с небес. Более
внимательные могли заметить небольшие кубы, висящие в воздухе.
«Кхм-кхм. Что же, приветствую вас на втором этаже Башни,
участники. Этаже Эванкхелла! Также известном, как этаж
испытаний.»
Народу на этом поле была тьма. Появились здесь все одновременно,
в абсолютно случайных местах, но при этом на приличном расстоянии
друг от друга.
«Хеадон привëл вас в Башню. Вы были избраны им и вы
действительно достойны взобраться на вершину. Чувствуете гордость
за себя? Чувствуете свою уникальность?»
Кто-то полностью обратился в слух. Кто-то настороженно
оглядывался по сторонам, замечая силуэты других участников. Кто-то
уже сцепился в схватке. Чья-то погрызанная тушка валялась в
глубоком беспамятстве.
«Если чувствуете, то зря, ведь это лишь иллюзия. И на этом этаже
ваши розовые очки разобьются при столкновении с жестокой
реальностью.»
Короткий смешок. И резкая смена тона – с торжественного на сухой
официальный.
«Вас здесь триста девяносто восемь... О, уже триста девяносто
семь. Но должно быть двести. Любыми способами сократите число
соперников... Вот ваше первое испытание.»