Пришлось обо всем этом рассказывать
Михаилу. Ширинкин изредка вставлял свои замечания и уточнения.
- Что будем делать, господа? –
вопросом подвёл итог доклада великий князь.
«Хороший такой вопрос. Главное
своевременный, - подумал я с иронией про себя, - Чернышевский так
даже роман назвал сорок лет назад».
***
Я налил из термоса Бургера
кофе в чашку себе и Сандро. Остальные сидевшие за столом в недавно
построенной крытой беседке в Собственном саду Гатчинского парка
пили чай из самовара. А сидели за столом кроме меня и Великого
князя Александра Михайловича, вдовствующая императрица Елена
Филипповна, Великий князь и Регент Михаил Александрович, Великая
княжна Ксения Александровна и всё. Больше никого в беседке,
окруженной четырьмя тройками «черных ангелов» метрах в пятидесяти
каждая, не было.
Сегодня было четвертое ноября
одна тысяча девятьсот пятого года - Дмитриевская родительская
суббота – день особого поминовения усопших. Вечером накануне в
Храме Святой Живоначальной Троицы - императорской домовой церкви,
расположенной в башне Кухонного каре Гатчинского дворца отслужили
великую панихиду, а сегодня с утра мы все были на заупокойной
литургии, а после нее на общей панихиде.
После службы Елена Филипповна
пригласила на чай в беседку всех тех, кого я перечислил сверху. А
мою жену и сестру попросила в это время заняться детьми и молодым
императором. Александр IV было взбрыкнул, но мама надавила.
Когда было надо, императрица могла быть очень жесткой и строила
сыновей, да и маленькую дочь, как фельдфебель солдат на плацу.
Сбор таким узким составом, да
ещё в открытой беседке, где нет чужих ушей, да под усиленной
охраной, говорил о том, что сейчас за этим столом будет принято
какое-то важное решение оставшимися в живых на настоящий момент
совершеннолетними представителями младшей ветви Александровичей.
Сандро здесь присутствует, как зять. Ну а я, видимо, как их цепной
пес.
Чай и кофе было разлито, за
столом наступила тишина. Я посмотрел на Михаила, но тот взглядом
показал, что смотреть надо на императрицу.
Сегодня Елена Филипповна
выглядела не лучшим образом. Отстоять две службы на последнем
месяце беременности было настоящим подвигом. Под глазами женщины
залегли глубокие тени, на лбу, переносице и над верхней губой,
несмотря на косметику, проступили пигментные пятна. Но больше всего
на лице выделялись глаза, которые сверкали каким-то внутренним
светом. И эти глаза сейчас требовательно смотрели на
меня.