«Надеюсь, хватит одного выстрела», -
подумал ирландец, досылая затвором патрон в патронник.
Чуть завалившись на бок, снайпер
достал из кармана специальную тряпочку и аккуратно протер линзы
прицела. Вернув её на место, Кейн лег и завозился, выбирая удобное
положение тела.
- Не суетись, Роб, - одними губами
прошептал Лорд.
«Это я-то суечусь! Да у меня личный
счет двести сорок один убитый и сто двенадцать специально раненных
англичан! - Возмутился про себя ирландец, а потом признался сам
себе. – Хотя, суечусь. В монархов мне стрелять ещё не приходилось.
Из убитых полковник самый старший по званию, да и то единственный.
Три майора ещё, да пяток капитанов. А тут целый король
Англии!».
- Всё будет хорошо. У нас ещё есть
минут десять. Настраивайся на выстрел. Единственный выстрел, Роб. У
тебя всё получится. Ты лучший! - Голос Лорда словно обволакивал
Кейна, успокаивая и настраивая на работу.
«Да! Именно на работу! А что
поделаешь?! То, чем я занимался последний год, стало моей работой,
которую сегодня надо сделать также добротно и качественно, как я
это делал в Голуэй, Атлоне и Талламоре, отстаивая независимость
Ирландии. Нужен вам единственный выстрел, значит, будет
единственный, точный и убийственный. Почти стихами заговорил», -
мысли пронеслись в голове Кейна, пока он слушал напарника.
Чтобы успокоиться, ирландец достал
коробочку с леденцами-монпансье, к которым успел пристраститься за
своё непродолжительное нахождение в России. Очень уж Роберту
понравился их кисло-сладкий вкус. Кинув в рот леденец, предложил
Лорду. Тот не отказался, взяв сразу два леденца.
Закрыв и убрав коробку в карман,
Кейн, посасывая леденец, начал настраиваться на выстрел, делая
более глубокие вдохи-выдохи, накачивая кровь кислородом. Через пару
минут он взял винтовку в руки. Лорд, достав из-под себя коврик,
скатал его в рулон, который зафиксировал ремнями и передал
ирландцу. Тот, пристроив рулон под цевье, повозился, выбирая
наиболее удобную позу, потом застыл и произнёс:
- К выстрелу готов.
И будто бы услышав его, со стороны
дворца раздались приветственные крики. У церкви и видимой между
деревьев части дорожки по стоящим в шеренгах солдатам словно прошла
волна, и они застыли статуями, зрители приблизились к ним ближе.
Кто-то начал вставать на цыпочки, пытаясь что-то рассмотреть среди
деревьев. Наибольшее количество народа собралось перед малым входом
в церковь, но обозначенную солдатами условную линию никто не
пересекал.