- Молодцы, охотники! – поддержал
меня улыбкой Лесков.
- Молодцы-то, молодцы. Только вот,
если бы кто-то из них стрелял с этого чердака, то мы бы их описание
имели и нашли бы быстро. Они чужеродны для обитателей Прачечного
двора и их бы обязательно запомнили. А здесь никого
подозрительного. Больше пятисот человек опросили, и никого! – я
раздраженно махнул рукой.
- А как такое возможно? – задумчиво
спросил Леший.
- Не знаю, Володя. Я пока до столицы
добирался, за две недели чего только не на придумывал. Первое, что
приходило в голову, что наш убийца использовал форму. Никому в
голову не придёт, что убийца может быть полицейским или жандармом,
военным. Но таких не было. Кошко эту версию первой отработал. Тем
более, как убийца в форме мог пронести винтовку на чердак, а потом
ее унести. Оружия не нашли так же, как и при убийстве
генерал-губернатора Финляндского княжества Бобрикова.
- А куда оно могло деться? – перебил
меня Леший.
- Как-то принесли и унесли, если
стреляли отсюда. Я подумал, что это может осуществить трубочист.
Точнее, стрелок одетый, как трубочист. Тем более, эти работники
таскают с собой большую торбу, где хранят свой инструмент. Да и
никого не удивит трубочист на чердаке.
- А ведь точно, Ермак! Кого может
удивить трубочист на чердаке или крыше?! Он же мог стрелять не
только через вот это слуховое окно, но и с крыши. А потом спустил
винтовку в трубу печную на веревке, а потом через несколько дней
спокойно её забрать. Винтовка-то, наверное, по спецзаказу, как и
патроны к ней сделаны. Я слышал, там пули какие-то особенные, -
Лесков говорил быстро, горячо, будто бы уже раскрыл
преступление.
Мне было жалко его расстраивать, но
я произнёс:
- Точно, да не точно, Леший. Аркадий
Францевич не только начальник столичного сыска, но и гений всей
российской сыскной полиции. Он уже отработал и эту версию. Не было
никакого трубочиста. Не было, черт бы побрал этого убийцу.
Невидимка какой-то, - я в раздражении ударил ребром ладони по
несущей балке, рядом с которой стоял и скривился от боли.
Приложился от всей души.
- И кто же он – этот
человек-невидимка? Ермак, а может он и вправду невидим, как в книге
у этого английского писателя, забыл фамилию, - произнес Лесков и
закатил вверх глаза, вспоминая.
«Надо же, какой прогресс. Леший
оказывается, книги читает в отличии от меня», - подумал я, а вслух
произнес: