Записавшись на завтра на собеседование в парочку компаний, в том
числе, в «Эхес Пистос Ботос» коммодора Вадисуса, лётчик снял
комнату в дешёвом отеле, удивившись дороговизне – две сотни за
ночь. Следовательно, подъёмных от «Смита» и добычи от ограбления
Шиписа хватит ненадолго. Здесь дорого всё: еда, напитки. Любые
увеселения, куда думал было сходить вечером, начинались от сотки с
предупреждением: внутри надо брать напитки. То есть тратиться
дополнительно.
Так что с наступлением темноты, очень резким, местное солнце,
немилосердно загонявшее испепеляющие лучи в ущелья меж высоких
домов, унялось за считанные минуты, Макс заперся в своей клетухе
три на четыре шага размером. Плюс закуток для умывальника и
унитаза.
Включил телевизор, и передававшиеся новости здорово повлияли на
дальнейшие планы.
Шёл репортаж про сбитый самолёт, перевозивший детей из южного
баронства. Глава анклава и все его приближённые скинулись устроить
детишкам каникулы в Эхесе, дать им погреться, прокатиться на
кораблике по чистой воде, сходить на представления. Пираты под
предводительством некого «Трёхнога», узнав про перевозку, выкатили
счёт за «чистое небо». Барон не послушал и нанял охрану за половину
суммы. Сэкономил, значит.
Пираты сбили два из четырёх сопровождавших истребителей, пара
других отвалила с повреждениями. Затем загасили пулемётчика,
пытавшего отстреливаться из хвостовой турели, и один из них
бандюков влепил длинную очередь по фюзеляжу – от носа до хвоста. Не
добивая подранка, пираты ушли.
Транспортник с раненым лётчиком за штурвалом дотянул-таки почти
до самого Эхеса и сел на вынужденную, пропахав борозду в
сельхозпосадках и раздолбав теплицы.
Большинство детей погибло. Шестнадцать, тринадцать, семь, шесть
лет…
Местное телевидение не знало ограничений на показ подобных сцен.
Наверно, на фронтире у всех должны быть нервы крепкие как
канаты.
Мёртвых выносили из разломавшегося фюзеляжа и складывали на
брезент – поверх битого стекла от теплиц. Пули крупного калибра
отрывали конечности, головы, вырывали внутренности.
Девочка лет восьми-девяти, очень красивая, лежала на спине,
уставившись в небо карими глазами. Как живая. Осколок обшивки, как
сказал репортёр, аккуратно пробил ей сердце, больше ничего не
повредив.
Назавтра обещали прибытие родителей и новые, не менее
впечатляющие кадры.