— Ты шутишь? Я же видел дома! — почти
крикнул я.
— Надо не смотреть, а заходить, —
снова повредничал Аврон.
— Но я... — и тут на ум пришла
история с бабкой. — Слушай, я же когда с Фелидой там был, бабка
выходила... Дом и правда маленький.
— И скорее всего два входа. Или
четыре, с разных сторон. Комната такая же, как у тебя здесь, в
Рассвете, но там еще стоят перегородки. И живет по восемь
совершенно разных людей.
— Это... — я не вспомнил ни одного
подходящего ругательства. — И люди живут там?
— Да как ты не поймешь, — горячо
произнесла Ония. — У людей в том мире, по ту сторону реки нет
ничего. Они за жизнь цепляются. Денег мало, еды чуть больше, но
если вдруг родится ребенок, то семья не протянет и года!
— Это в Полянах?
— Везде! Поэтому люди идут в солдаты.
Чтобы заработать на хлеб. Нет там никакого патриотизма. Им и не
пахнет. Жалование платят семьям солдат, чтобы те могли хоть как-то
существовать. Зачем деньги солдату, которого и так кормят?
— Ты-то откуда это знаешь? —
нахмурился Аврон.
— Слышала напрямую от солдат, отряда,
который отходил на пару дней к Полянам. На отдых.
— Хороший отдых, — продолжил мой
помощник. — Шлепать от фронта на отдых в такую даль!
— Зато у нас было спокойно. Но суть
не в этом. Бавлер, люди в Рассвете не из-за того, что нет войны или
не нужны деньги.
— Я думал, что у них есть все, о чем
они мечтали.
— А ты знаешь, о чем мечтали люди в
Пакшене? — Ония буквально наседала на меня.
— Я... я... нет.
— Люди хотят мира, — сказал
Аврон.
— Свободы, — продолжила Ония и тут же
добавила еще: — А свобода для большинства, если не всех — твой
Рассвет. Если нужно жилье, а для жилья надо работать двадцать лет —
это не свобода. Свобода, это когда тебе дали жилье, пусть не
идеальное, но хорошее, а ты делаешь то, что тебе хочется, но на
пользу людям. Есть выбор из хорошего. Приложить силы к тому, чтобы,
если ты сам хорошо живешь, хорошо жили и другие.
— Вот теперь ты перегибаешь, —
ответил ей Аврон.
— Даже я никогда так не идеализировал
Рассвет, — поддакнул я.
— Ребята, вы чего! Даже мой отец
здесь счастлив, — сказала Ония. — Кирот по-своему счастлив, хотя
живет отдельно от всех.
— У него свое мировоззрение, — сказал
я.
— Пускай! Люди могут работать, не
думая о заботах. Они выбрали дело по вкусу и на нем
сосредоточились. Не все.