Но кто бы мог подумать, что Йен до сих пор помнил такие
незначительные мелочи.
— Днем. — сказала я, смягчившись. — Я уже отпросилась на вторую
половину дня. А Кел взял увольнительную. Мы хотели посмотреть
парад. Можешь присоединиться.
— Ох, Шани, — сдавленно прошептал Йен. Он не стал набрасываться,
как в первый раз, только крепко обхватил колени, уткнувшись лбом
мне в бедра.
Йен всегда испытывал дикую потребность в прикосновениях, больше
других нуждался в ласке. Раньше это казалось мне милым и
трогательным, теперь же смущало.
Я осторожно коснулась его головы. Пропустила темные пряди сквозь
пальцы. Все такие же жесткие, как волчья шерсть.
— Волче. — тихо позвала я. Йен вздрогнул. — Тебе не пора
возвращаться? Разве тебя не будут искать?
— Кто? — от повернул голову, прижавшись ко мне щекой. Глаза его
были закрыты, скрывая холодное сияние.
— Те, с кем ты ушел тогда.
— О, я тебе не сказал? Они больше никого и никогда не будут
искать. Я убил их.
Меня пробрал нервный озноб. Не от слов про убийство, но от того,
как легко они прозвучали. Даже обыденно.
Как же этот ребенок жил все шесть лет, если для него чужая
смерть не имела значения?
— Йен…
— Не злись, Шани. У меня не было выбора. Я и сам не рад, что так
вышло, мое обучение не завершилось. Но если бы я не сделал этого,
ты могла бы пострадать, — после секундной заминки, куда тише он
добавил, — а Кел пострадал бы наверняка.
— Что все это значит?
— Я расскажу. — пообещал он. — Но не сейчас. Сейчас тебе нужно
отдохнуть.
Говоря это, Йен поддернул рукава рубашки, и окинул мою кровать
взглядом.
— Будет сложно поместиться на ней вдвоем.
— Кто сказал, что ты можешь ночевать здесь?
Я не знала, что возмутило меня больше: эта его уверенность в
том, что я соглашусь его приютить, или уверенность в том, что я
соглашусь спать с ним в одной постели. Он уже давно перестал быть
ребенком, которого нужно было успокаивать после ночных кошмаров.
Теперь, пожалуй, он сам был похож на чей-то ночной кошмар.
Йен на мгновение растерялся. Отказа он не ожидал.
— Но сегодня мне некуда идти. Неужели ты выставишь меня на
улицу?
— Это нечестно. — Я не смогла бы его выгнать. И он знал об этом,
потому-то сейчас так нахально улыбался, рассматривая мое
сосредоточенное лицо.
— Ну же, Шани, неужели ты не рада меня видеть?
— Рада. — это было правдой. Увидев его целого, невредимого и
такого возмутительно-наглого, я почувствовала облегчение. Вина,
терзавшая меня все эти шесть лет, из-за того, что не смогла
защитить, отступила, но не исчезла полностью. А радость смешалась с
тревогой.