В моих планах было подарить мужу малыша, с такими же голубыми
глазами и ямочками на щечках, как у него. Но эту мечту у меня
украла какая-то малолетка, которая не постеснялась прыгнуть в
постель к чужому мужчине. Не посмотрела ни на что и мою жизнь
разрушила до основания.
- Сможешь, Аня, - Катя тряхнула меня за плечи, - я буду
рядом.
- Спасибо, - я неловко посмотрела ей в глаза. Кроме лучшей
подруги у меня никого в этом мире не осталось. Мама умерла,
отца я даже не знала. Самым главным человеком в моей жизни был
Борис, но теперь и его не будет.
- Ну и чтобы ты не провела очередную ночь в рыданиях, сегодня ты
идешь со мной, - Катя решительно поднялась на ноги и уперла руки в
бока. Ее глаза превратились в две щелки и нога нервно зашлепала по
полу в заношенном тапке, - хватит киснуть.
- Нет, я не могу, - хлопаю я глазами и шмыгаю красным носом.
Да что она не видит? Куда я пойду в таком состоянии? Лицо
зарёванное, на голове воронье гнездо, а руки и тело дрожат в
нервном припадке. Да от меня люди шарахаться будут.
- Можешь, Аня, - подруга кивает и начинает хмуро осматривать
меня с ног до головы.
Я неловко поправляю на себе простой халатик и сжимаю ткань на
груди. Последний месяц - это моя вечерняя униформа. Пришла с
работы, накинула на себя, прихватила ведерко с мороженым или
очередной кусок пирога, которых на моей кухне теперь слишком много,
из-за привычки готовить, когда нервничаю. И вперед на продавленный
диван, к пачке носовых платочков и компьютеру, жесткий диск
которого забит до отказа фотографиями и видео с Борисом. Все что
осталось от нашего счастливого брака.
И когда я стала такой жалкой?
- С этим придется что-то сделать, - она отбрасывает прядь
идеальных светлых волос с плеча и задумчиво смотрит сначала на
меня, потом в сторону моего шкафа, - платье я вечером привезу с
собой и туфли тоже. Ты только белье красиво одень.
- Белье? Это еще зачем? – я поплотнее запахнула халат и хмыкнула
носом.
- Аня, - вздохнула Катя и закатила глаза к потолку, - когда на
женщине дорогое белье, она и чувствует себя дорого.
- Тебе виднее, - нервно усмехаюсь я.
- Вот только без ханжества. То, что я эскортница здесь ни при
чем, - она поправляет на себе сидящее по фигуре черное платье с
внушительным декольте, - заеду в восемь. И хватит рыдать, пока еще
никто не умер.