От этого зрелища даже кровь к щекам прилила. Разве можно так откровенно любоваться мужским телом?! Чтобы не упасть в своих глазах ещё ниже, переключилась на лицо. Идеальной формы брови, сиреневые глаза в обрамлении густых угольно-чёрных ресниц, упрямо поджатые губы и волевой подбородок. А волосы! Длинные, свободно ниспадающие до поясницы, но самое главное цвет – насыщенно-фиолетовый.
На миг показалось, что мужчина тоже смотрит на меня. Но это же невозможно! Он заточён в камень и наверняка мёртв. Отчего-то стало безумно жаль незнакомца. Чем он заслужил такую участь? Сама не заметила, как по щекам заструились слёзы. Судорожно вытерев их ладошкой, я снова прикоснулась к булыжнику, оставляя на нём влажную дорожку.
Тишину пещеры нарушил странный звук, словно лёд трескается. А в том месте, которое я случайно намочила своими слезами, вспыхнул ярко-жёлтый свет, и от него по поверхности камня пошли трещины. Я взвизгнула и, развернувшись, побежала на выход. Не знаю, что я натворила, но по головке меня за это точно не погладят.
Возможно от страха, но за спиной чудились тяжёлые шаги. А нет, не чудились! Я едва успела выскочить наружу, как в спину что-то ударило, сбивая с ног. Я оказалась прижата к земле чем-то мощным и горячим.
Пискнула и забилась, пытаясь вырваться из плена. Одно молниеносное движение, и я уже лежу на спине, с ужасом глядя на нависшего надо мной мужчину. Да-да, того самого с фиолетовыми волосами. А мощное и горячее, оказывается, тело, которым я недавно любовалась.
Мужчина провёл носом по моей шее и глубоко втянул воздух, явно принюхиваясь. Отстранившись, он задумчиво прищурился и спросил:
– Ты кто?
Голос требовательный, низкий. С лёгкой хрипотцой, от которой мурашки бегут по коже. От страха. Я бы ответила. Да что там! Под этим подозрительным взглядом созналась бы в том, чего не совершала, но... сама не в курсе, кто я.
– Не фея, не нимфа, хотя цвет волос похож. Ангелы и демоны исключаются сразу, человеку в Ханаане взяться неоткуда. Да и не выжить ему здесь. Так кто?
– Не знаю...
– Впрочем, не важно. Мне не нужны свидетели моего возвращения. Придётся тебя убить. И то, что ты меня освободила, значения не имеет.
Он сказал это так равнодушно, словно не разумное существо жизни лишить собрался, а испортившиеся ботинки выбросить.