Ну че, Веник, ты – зацикленный маньяк.
Который за все эти годы в каких только кроватях не повалялся.
А все равно она. Веснушка. Одна и осталась в голове.
Она, наверно, красивая стала.
Иногда, после очередного боя, Черный допускал слабость. Перед сном представлял, какая она сейчас.
Какого цвета у нее волосы… Наверняка , русые. Длинные…
Какой формы стали губы… Они и тогда пухлые были, а теперь?
Он рос, и в его мыслях она тоже росла.
И сейчас он видел ее своей ровесницей, двадцатилетней красоткой, наверняка нежной и романтичной.
Такая… Девушка-мечта. К которой так же страшно прикоснуться, как тогда было страшно тринадцатилетнему пацану за руку подержать.
Веник сразу подумал, что она невозможно другая.
Прям, вот как в первый раз увидел, так и подумал.
Он перевелся в восьмой из другого района. Пришел первого сентября на линейку.
Готовый ко всему. Готовый дать отпор.
Она стояла, немного в стороне от других девчонок класса, держала в руках скромный букет. Задумчиво смотрела на первоклашек.
А потом, словно почувствовав, что ее рассматривают, резко подняла взгляд. На него.
И Веник будто солнечный удар словил, или, что гораздо, гораздо хуже, пропустил боковой от Васьки Сомина, своего вечного партнера по спаррингам.
В глазах темно стало, в голове – звон.
Потом прошло, конечно, но вот это первое свое ощущение, когда Веснушка посмотрела на него своими чистыми карими глазами… Оно навсегда осталось. Навсегда.
Оно потом помогало, в колонии.
Как расстались – не помнилось. Зато как встретились…
Веника девчонки особо не интересовали никогда. Спорт отнимал силы, заменял все.
И потому этот первый солнечный удар был абсолютно неожиданным. И смертельным. Как хроническая болезнь на всю жизнь. Которая убьет в итоге.
После этого все остальное, не связанное с Веснушкой, помнилось урывками. И воспринималось чем-то далеким. И глупым.
Школа, новые учителя, одноклассники… Все меркло, стоило ей появиться.
Веснушка скромно улыбалась, когда ловила его взгляд. Ее тонкие пальчики, сжимавшие ручку…