Макияж нанесла более спокойный, женственный.
Образ получился отличный.
Я все еще помнила слова Светы о моем внешнем виде. Нет, они меня больше не ранили. Я признавала их правоту. И сегодня, как никогда, хотела, чтобы дочь гордилась мной.
Я не могла обижаться на своего собственного ребенка. Тем более, и моя вина была в том, что она выросла эгоистичной. Ведь мы с Шольцем откупались от нее последние несколько лет. Что же теперь всю ответственность на дочь перекладывать. Она подстраивалась именно под ту среду, в которой прошло ее детство.
Все таки провозилась. Поэтому в ресторан вошла с десятиминутным опозданием.
- Вау, мама, отлично выглядишь, - сказала Света, когда я подошла к столу.
- Спасибо, ты тоже.
Я не удержалась и обняла дочь. Моя родная. Света, к моему материнскому стыду, была смущена таким порывом. Но обняла в ответ. Наверное, впервые за десять лет.
- Ну что, давай закажем что-нибудь?
- Ага, сейчас только папа подойдет и закажем, - спокойно сказала Света, а меня словно колом к стулу пригвоздило.
- Кто, прости? - переспросила я, на тот случай, если мне показалось.
- Папа. Он сегодня мне звонил. Сказал, что дозвониться до тебя не смог. Вот я ему и рассказала, что мы сегодня вместе обедаем. А что? - Света оторвалась от меню, посмотрела на меня непонимающим взглядом. - А вы разве не помирились?
Пока я находилась с ответом, дверь в ресторан отворилась, впуская отца семейства, да не одного, а с компанией.
Парочка направилась к нам. Тут уже и Света потеряла дар речи.
- Папа, а это кто? - спросила Света, когда Шольц без какого-либо разрешения подставил стул рядом с ней и усадил на него Викторию.
- А это, Света, твоя вторая мама, - не удержалась я от колкости.
- Здравствуй, Света. Рада познакомиться, - не понимая ехидства в моих словах новоиспеченная маман решила соблюсти все правила приличия. Она улыбнулась моей дочери всеми тридцатью двумя зубами, плюхнула силикон на стол и зыркнула на меня оценивающим взглядом.
Света посмотрела на нее такими огромными глазами, что у меня не осталось и капли сомнения в том, что она ни только впервые видит Викторию, но и в вообще слышит о ее существовании.
Шольц сел рядом со мной, таким образом находясь между "первой" и "второй" женой, пахнув запахом кислого перегара. Да и вообще он был весь какой-то обрюзгший, помятый.