Я критически осмотрел сокурсниц и решил подкатить к Маше
Бываловой. Она, точно персонаж кинокомедии, оправдывала свою
фамилию. Ей двадцать пять, но она задержалась на первом курсе из-за
двух подряд незапланированных беременностей. Судя по её успехам в
учёбе, дважды мать-одиночку в конце семестра ожидало очередное
отчисление, к чему она относилась философски. У неё в жизни были
другие радости и заботы, поважнее лекций и коллоквиумов.
Я остановил выбор на ней потому, что она была, несмотря на
почтенный возраст, довольно симпатична и, как говорили знающие
люди, безотказна. Пора проверить, насколько слухи правдивы…
— Слушай, мальчик, оно тебе надо? — неприятным трезвым голосом
спросила она, когда моя рука уже влезла к ней под водолазку и
оглаживала крупную упругую грудь.
Я уставился на неё.
— Ты скажи, если очень хочется, я дам, с меня не убудет, —
продолжала она. — У тебя ведь в первый раз, да? А вокруг одни
ссыкухи, которые сами ничего не умеют. Только послушай взрослую
тётю: ничего особенного в чпоканье нет. Тупая скотская возня, от
которой одни проблемы. Радуйся, что у тебя пока…
Честно скажу: меня в тот момент посетили некоторые мысли,
недостойные джентльмена. Но я просто снял руку с Машкиного бюста,
встал и ушёл.
— Без обид, я ж тебе добра желаю! — донеслось мне вслед.
…Ну да. В свои без малого девятнадцать — в сексе я оставался
теоретиком. Это если говорить политкукаректно.
А если по-пацански — ещё ни разу не драл тёлку.
Как вам больше нравится?
В общем,я был девственник. И не скажу, чтобы по этому поводу
очень загонялся.
Хотелось ли? Дурацкий вопрос! А кому не хочется? Я то и дело
натыкаюсь в интернетах на бумерское нытьё (если бумер не ноет,
проверьте его пульс): «молодёжь теряет интерес к сексу, спасайте
человечество!». Ага, ага, а ещё потеряли интерес к еде, сну, только
тискают виртуальных котиков! Это же вы, мрази, накрутили ублюдочную
цензуру и скрепы, так что люди стараются ничего личного не выносить
в паблик. Чтобы не предъявили домогательство и пропаганду чего-то
там…
Я был теоретиком, хотя и продвинутым: святой Порнхабий просветил
меня, я знал о «чпоканье» больше, чем какой-нибудь средневзвешенный
бумер годам к сорока. И знал, что, когда дойдёт до дела, у меня не
случится культурный шок.
Вот только до дела всё никак не доходило.