– Рубцов! Достаточно! – Марина Леонидовна в сердцах швырнула
планшет обратно на стол. – И после урока останешься со мной в
классе. Нам предстоит серьезный разговор!
– Оооо… Так не интересно. – Никита сделал обиженное лицо. – Мы
тоже хотим остаться после урока и послушать, о чем вы будете
секретничать.
– Костырев! Ты вообще помолчал бы! – Училка явно “завелась”.
Так понимаю, она решила, будто я взломал ее планшет и скачал
оттуда весь сегодняшний урок. Чтоб сорвать его. Хороша версия. Она
меня вполне устраивает. Если Марину Леонидовну окончательно накроет
псих и она пожалуется директрисе, скажу именно это. Пусть
наказывают за нарушение правил субординации.
Честно говоря, не боюсь, что моя тайна откроется. Я ее хорошо
спрятал. Уже не боюсь. Сначала боялся. Даже не так…Сначала я просто
не мог поверить. Во мне проявились способности псионика. Невозможно
это. Неоткуда. Мой отец был обычным, простым человеком. Он служил
на границе с Европейской автоономией, где благополучно отдал жизнь
за сомнительные ценности этого нового, чтоб ему сдохнуть еще
несколько раз, мира. Мать – всю жизнь работала на заводе по
утилизации отходов. В нашем роду никогда, вообще никогда не
рождались псионики. Даже если допустить, что способности удалось бы
скрыть, ну уж близкие знали бы точно. Я сам прячу их семь лет,
однако каждый день думаю, вдруг она поймет. Мать. Вдруг заметит. И
тогда путь у нее лишь один – донести на собственного сына.
– А что Костырев? Вы же Рубцову приватную беседу назначили. –
Придурок оглянулся на остальных одноклассников, – Ребят, кто хочет
послушать страшные тайны Рубцова и Марины Леонидовны? Предлагаю
проголосовать.
Естественно, первой рукой, взметнувшейся вверх, оказалась
конечность самого Никиты.
Настя снова раздраженно оглянулась на своего любимчика. Потом
посмотрела на меня. Прямо в глаза. Взгляд у нее был такой... Она
словно мысленно спрашивала: Зачем? Что ты творишь, Боря?
Перестань!
– Костырев! – Марина
Леонидовна стукнула кулаком по столу. – Ты забываешься!
– Ой, да что Вы? –
Никита, усмехнувшись, откинулся на спинку стула, руки сложил на
груди. – Может, Вы забываетесь? На всякий случай, напомню. Мой отец
– председатель попечительского совета. Школа у нас – частная.
Муниципалитет оплачивает два места из жалости...
Костырев покосился на Настю. Поморщился. А потом добавил.