– Рановато ей в няньки, – Светка, нахмурясь, вперилась в Алису. – Кто она тебе, Туманов?
– Да так, – ответил он неопределенно. – Племянница. По линии генеральской курицы. Нет, Света, серьезно, пусть установят контакт разумов. – Он, как решительный довод, добавил к деньгам тысячу. – Это на прокорм детенышу. Отзывается на имя Алиса, возраст нежный, из аргументов понимает ремень. Пусть поживет у тебя денек или два, хорошо, Свет?
– Да пусть живет, – вдова пожала плечами. – Взяла бы и без денег. Я ж не злыдня.
– Извини, – Туманов улыбнулся. – Мы пойдем. Алиса, слушайся тетю. Она тебе худого не пожелает. И не груби ей.
– Если завтра, в это же время, меня не заберут, я поднимаю пиратский флаг, – твердо сообщила Алиса и, гордо задрав нос, прошествовала мимо Светки в прихожую.
Все печально посмотрели ей вслед.
– Вы вообще откуда? – поинтересовалась Светка, переводя глаза на Дину.
– Из леса, – ляпнула Красилина.
Туманов потянул ее за руку:
– Пойдем. Пока, Света. Счастливо. Родина тебя не забудет.
Громкое фырканье в спину было своего рода прощанием.
– Как же, Туманов. Не забудет. И не вспомнит, гадюка…
На улице Дина припала к его, Павла, плечу, обняла за пояс.
– Туманов, мы с тобой опять становимся клиническими авантюристами… Что тебя тянет к этому старцу? Ты уверен, что он не в деле?
Туманов не ответил. Что он мог ответить? То, что лучше быть клиническим авантюристом, чем отпетым романтиком?
Больше всего на свете он мечтал уехать. Избавиться от друзей, от врагов, от равнодушных, провести вторую половину жизни в местах, изрядно отдаленных, под крылышком любимой женщины. Но ни с чем не расстается человек так мучительно, как со своим прошлым. И ничто его не раздирает так сильно, как любопытство. Ни намеки, ни инструкции, снабженные краткими пояснениями, а конкретные ответы: что же есть та сила, затянувшая страну в многовековое болото…
Частный дом на Бестужева соответствовал всем канонам советского зодчества. Серый силикатный кирпич, два этажа, белая сирень под стандартными окнами. Вдоль забора – многолетняя траншея (две эпохи назад планировали уложить телефонный кабель, но окончательная цена на подключение трижды превзошла оговоренную, и жители просто отказались от связи с миром). Интерьер же – полная противоположность. Типично английский вариант: жилье небогатого сэра, давно состарившегося, не ищущего земных утех и в ожидании конца живущего прошлым.