Вокруг очень ярко, наполнено разнообразием форм, теней и красок. Я нахожусь в каком-то прямоугольном помещении, окрашенном в приятные нейтральные тона. Перед глазами бугрится скомканная белая ткань, за ней замечаю четырех существ, пристально в меня вглядывающихся. Вокруг располагаются всякие прямоугольные предметы: для входа-выхода, для попадания солнечных лучей, для хранения вещей. Прямоугольники на стенах, на полу. Я, наверное, попал в некую прямоугольную вселенную, лишь фигуры наблюдающих меня существ как-то не вписываются в общую картину этого мира. Кроме отдаленно угадывающейся вертикальной симметрии, у них с угловатой обстановкой нет ничего общего. По всей видимости, они случайные гости здесь.
В голове путаются мысли. Кто я и где нахожусь? Взгляд инстинктивно бросается рассматривать всё вокруг, но инстинктивно останавливается на стоящих передо мной… людях. Да, это люди. Два пожилых мужчины и две женщины, всё их внимание приковано ко мне, и, судя по затянувшейся паузе, они ожидают от меня определенных действий.
После незначительного промедления молчание нарушает пожилой авторитетный мужчина – он в данной группе, похоже, главный. Он подходит, ещё раз внимательно вглядывается в меня, и, присев на расположенную рядом конструкцию из прямоугольников, начинает задавать вопросы:
– Вы знаете, где сейчас находитесь?
Помните, как вас зовут?
Вопросы приводят меня в замешательство: я понимаю, что не знаю, где нахожусь, и ко всему прочему – оказывается, что у меня во что бы то ни стало должно быть имя или какое-то название. Для того чтобы подтвердить свое существование в этом мире, имя, по всей видимости, – обязательный атрибут. А по постановке вопроса понятно, что оно у меня есть. И это логично, что оно у меня есть, ведь я твердо осознаю, что существую, а без имени прямоугольный мир, скорее всего, меня просто бы отторг, вытолкнул назад в мою липкую пульсирующую серость.
– Нет, не уверен, – отвечаю я, радуясь тому, что, оказывается, могу выходить с людьми на связь.
Мой ответ меня поразил – впрочем, ровно настолько же, насколько стоящую напротив пожилую пару. У мужчины глаза округлились, лицо нервно напряглось, а ноздри уточились и приняли более агрессивный вид, как у арабского скакуна, сорвавшегося с места в галоп. Женщина же вздрогнула, каждая её морщинка и мускул искривились и наполнились страданием, в глазах выступили капли жидкости. Она сразу как-то съежилась и прижалась к своему спутнику, а тот её обнял. Меня же ответ поразил тем, что произнесен был чем-то, расположенным немного ниже осознающего себя как «Я». Оказалось, у меня есть продолжение – то, чем я четко и внятно сформулировал ответ. Рядом лежат две руки, которые беспрекословно выполняют все мои команды, а кроме всего прочего, под скомканной тканью белого прямоугольника тоже «Я». Данный факт меня очень обрадовал. Слегка пошевелившись, я узнал границы своих владений. Хоть ткань и скрывала большую часть тела, моя принадлежность к человеческому виду стала очевидной. Располагая столькими элементами, кроме сознания, созерцающего происходящее вокруг, я определенно имею имя, обязан его иметь! Жаль только, что не помню. Скорее всего, реакция мужчины и женщины тоже вызвана сожалением по этому поводу.