– Чем могу вам помочь?
– Я брат Марты, я вам звонил недавно, – неуверенно ответил я, все ещё не в силах оторваться от изучения этого произведения искусства.
– Ах да, вы про Марту Герман! Братик, которому нужно срочно повидаться с сестрой. Вам в левое крыло, при входе наденьте бахилы и халат, она в четвертой палате слева по коридору.
– Большое вам спасибо! – сказал я, пытаясь рассмотреть как можно больше деталей её экстерьера. Она сразу же заметила моё неловкое внимание, и, сверкнув надменной улыбкой, поставила у себя в голове ещё одну галочку. Потраченное утром время было не напрасным, оно весь день приносило плоды её самолюбию.
– Если у вас возникнут какие-то вопросы, там дежурит медсестра, можете к ней обратиться. Только я не понимаю, что вы там через стекло увидите нового?
– Мне, честно говоря, только нужно скорчить ей рожицу, чтобы сравняться по очкам.
Я сразу понял, что зря ляпнул последнюю фразу, так как она была непонятна этой женщине в корне. Похоже, дамочка по характеру была ещё серьезней, чем по внешности, и я даже спиной чувствовал прожигающий во мне дыру подозрительный взгляд. Только спасительный поворот налево не позволил отверстию стать сквозным.
Рыжие косички в четвертой по счету палате только подтвердили уже давно понятое мной. На карантине были именно те девочки, игравшие в баскетбол на парковой площадке в тот день. По большому счету, ехать в больницу святого Иосифа особой необходимости не было. Хотя одно дело – проверить на полиграфе или подержать в больнице, и совершенно другое – автомобильная авария с тяжелыми последствиями. Мне категорически не хотелось верить, что это госпожа и господин Алены, та пожилая пара. Такой поворот событий уже свидетельствовал бы о нависшей надо мной и моими близкими опасности. Уточнить все до конца уже стало необходимостью.
Возвращаясь через приемный покой, я ещё раз столкнулся с недобрым взглядом, который внимательно провожал меня к выходу. Возможно, развязная форма игры в виде корченья рожиц и не была удачной выдумкой, спишем это на импровизацию, но такого дикого неодобрения я точно не заслуживал. Даже если бы и корчил рожицы своей сестре, ведя счет, что тут плохого? Оставить её вульгарное мнение без надлежащей реакции было непростительно, и потому, как только в меня вновь уткнулся взгляд женщины-павлина, я свел глаза в кучу, скорчил противную гримасу, после чего сказал: