– А отца своего позвала? – настороженно интересуется
она.
– Нет. Мы не общаемся. Последний раз его на
похоронах видела. Бабушкину и дедушкину квартиру он продал, а новый его адрес
мне даже не известен.
– Ну и хорошо, доченька. Было бы там о ком горевать.
Ни как муж, ни как отец, он не состоялся. Я же даже алименты из него через суд
выбивала. Сволочь, одним словом. Ну и бог с ним! Ещё раз поздравляю тебя,
родная! Ждите нас двадцать четвёртого. Передавай Митеньке привет от меня.
– Хорошо, мам, передам. Пока! Люблю тебя.
Может быть так действительно будет правильно. Пора
отпустить все свои детские обиды и начать с чистого листа. К тому же, я очень
хочу увидеть Катюшу. Несмотря ни на что, мы с сестричкой были очень близки.
Каждый вечер она пробиралась ко мне и засыпала в моей постели. Она рассказывала
мне все свои детские секретики, делилась мечтами и фантазиями. Была тем светом,
что позволял мне не озлобиться, не сломаться.
Мой маленький и добрый котёнок, как же я по тебе
соскучилась!
– Так,
девочки, быстренько всё лишнее убираем. У нас обход сейчас. Так что в ближайший
час не рожаем, в истерики не впадаем, кровью не истекаем. Всё понятно? –
медсестра даёт краткий инструктаж и пулей вылетает в коридор.
Соседки
шуршат, очищают тумбочки от ненужного. Возбужденно гудят, обсуждая предстоящие
перемены. Все уже в курсе про смену местного руководства. С утра
уборщица на два раза палату отмыть успела.
Мне до их суеты дела нет. Лежу с закрытыми глазами,
в надежде, что получится опять уснуть. Не хочу привлекать к себе внимание, не
хочу слышать опять эти расспросы и слова утешения.
Меня положили в ту же палату, откуда я накануне
выписалась. Та же койка в углу, те же женщины вокруг. Моё возвращение их не
радует. Будущие мамочки – существа очень суеверные. Сама такой была… Каждая,
смотрит на меня и внутренне содрогается, ставя себя на моё место. Я порчу им
настроение, вселяю в душу беспокойство. При мне им тяжело обсуждать свои чаяния
и надежды, говорить о предстоящих заботах и радости материнства. А ещё, им меня
жалко. И я не знаю, что хуже – этот затаенный страх в глазах или эта жалость в
голосе.
Поэтому вот и лежу, изображаю спящую. Так проще и
легче.
В палату заходит шумная делегация. Не вижу сколько
их, но, судя по голосам, человека три-четыре, не меньше. Видимо новый зав.
отделением вышел на обход своих владений. Слышу, как пришельцы обходят палату,
знакомят начальника с кратким анамнезом её обитателей.