–
Спасибо, мышка! Это лучший подарок из всех которые я когда-либо получал! Ты –
волшебница! Люблю тебя! – он осторожно прикасается ладонью к моему ещё плоскому
животу и добавляет, – И его уже тоже люблю! Очень!
Прижимаюсь
к мужу, греюсь в лучах его любви и чувствую себя самой счастливой женщиной на
всём белом свете. И мне кажется, что наше счастье будет вечным и ничто и
никогда не сможет его омрачить.
– Маш, ты живая вообще? – доносится до меня
встревоженный голос сестры.
Чувству, что меня шлёпают по щекам, приподнимают
голову. С трудом открываю глаза. Не могу понять, что происходит, где нахожусь –
ракурс обзора резко поменялся. Потом сознание немного проясняется и я вспоминаю
последние мгновения перед отключкой. Кажется я упала в обморок.
Поднимаю глаза и смотрю на сестру. Её голос звучит
встревоженно, но вот не вижу я на её лице абсолютно никаких признаков волнения,
лишь настороженность какая-то, как у змеи перед смертоносным броском. От этого
сравнения холодок по спине пробегает. Пытаюсь отодвинуться, отползти от неё
подальше.
– Маш, ты чего? Может тебе не стоит пока двигаться?
Полежи несколько минут, в себя прийди.
– И это: у тебя кровь там… джинсы вон все промокли.
– заботливо воркует Катя, осторожно придерживая мою голову, – Я скоряк вызвала.
Должны приехать скоро.
Вспоминаю, чему стала свидетелем за секунду до
потери сознания. Грудь разрывается от новой волны боли. Омерзительно! Не хочу,
чтобы она меня трогала! За время моего беспамятства Катя успела одеться. Но
перед моими глазами стоит яркая картинка того, как она, только что, скакала на
моём муже. Противно от её близость, как будто бы к чему-то липкому и мерзкому
прикасаюсь.
Дима лежит на кровати и кажется спит. Или вид
делает? Да и к чёрту его! К чёрту их обоих!
Отталкиваю Катю. Переворачиваюсь на бок,
приподнимаюсь, опираясь на руки и сажусь, бессильно прислонившись спиной к
стене. Голова противно кружится, меня мутит. Может быть виной тому резкая
кровопотеря? Или этот противный, сладковато-металлический запах? Да, видимо так
и есть.
Наверное, мне сейчас должно стать страшно за свою
жизнь, но этого не происходит. Ощущаю полное равнодушие и безразличие к тому,
что со мной будет. Единственное, чего хочу, так это убраться подальше отсюда:
из этой комнаты, из этого дома, от этих, ставших в момент чужими, людей.