– Когда мы приедем в Цитадель?
– тихо спросила Лесана.
– Через шесть дней, –
последовал равнодушный ответ.
Шесть дней! Так
далеко!
– Ты наелся?
– Да. Пора спать.
Подзабытый ужас вновь скрутился
в животе тугим узлом. Лесана огляделась, с опозданием понимая:
сумерки сгущаются.
– Господин, как...
Он поднялся. Не обращая
внимания на жалкий лепет, достал из-за пояса нож с длинным острым
клинком и порезал ладонь.
Девушка ахнула, торопливо
закрыв рот руками. Крефф что-то беззвучно зашептал, обходя место
привала по кругу и кропя землю. Когда обережник приблизился к
благоговейно застывшей спутнице, той показалось, что он хочет
порезать и ее. Лесана сжалась на земле, однако выставила перед
собой дрожащую ладонь с розовыми следами загрубелых мозолей. Но
колдун резать длань не стал, наклонился к подопечной и, обмакнув
палец в кровь, начертал под зажмуренными глазами две
резы.
– Сейчас высохнут и можешь
спать.
Девушка кивнула, не спрашивая.
И так всё поняла. Обережник творил охранное заклинание, чтобы к их
маленькой ночёвке не вышли обитатели ночи. Но всё-таки Лесане
стоило огромных трудов сдержаться и не извергнуть из себя недавнюю
трапезу.
– Господин, разве они не придут
на запах крови? – несмело поинтересовалась спутница.
Хотелось услышать живую речь,
чтобы удостовериться – с ней рядом по-прежнему человек, а не клятый
Встрешник, который будет пострашнее ходящих в ночи.
– Пусть приходят, – ответил
равнодушно крефф, перетягивая ладонь чистой тряпицей. – Нас защитит
Дар.
Собеседница успокоилась. Голос
мужчины был невозмутим. Похоже, посланник Цитадели не злился на
любопытство и неловкость. Да и остатки здравомыслия подсказывали
девушке – обережник знает, что делает, как-то же он добрался до
Невежи целым и невредимым. Однако всё равно, спать ночью под
открытым небом было страшно... Порядком перетрусившая Лесана легла,
с головой спрятавшись под накидкой, и смежила веки.
Вот пройдет пять вёсен, она
вернётся в родную деревню… Вернётся Осененной, которой нипочем
волколаки, упыри и кровососы. Как будут завидовать ей! Как начнут
уважать! Была всего-то Лесанка – дочка гончара, почти голытьба, а
станет... Кем она станет? Лучше, конечно, целительницей. Вот Мирута
будет гордиться!
Но тут ведром студёной воды
обрушилось запоздалое понимание: пять вёсен. Пять! И несчастная,
наконец, осознала – не будет гордиться ею Мирута. Потому что не
проходит завидный жених бобылём такой срок. Глупая! Нешто станет
красивый парень год за годом ждать возвращения девки, которую успел
несколько раз поцеловать?