– Я нашла одну. Целительницу, –
просто ответила она и, подумав, добавила: – Думаю, со временем она
станет креффом.
– Столь сильный Дар? – подался
вперед Нэд.
– Да, – последовал твердый
ответ. – Дар велик. Поболе моего будет. Да и умения кое-какие у
девочки есть – знахарка деревенская её научила всему, что знала
сама.
– Стало быть, через пять вёсен
взрастим нового креффа от целителей, – удовлетворенно сказал
глава.
– Если не сгорит или не
наблудит, – заметила из своего угла Бьерга.
– Эта не наблудит, – негромко
произнес Ихтор. – Слишком застенчива.
– Ой, да сколько их таких было,
– отмахнулась от него колдунья. – Ладно, то мелочи. Главное, чтобы
выдержки девке хватило. Не все свою судьбу могут принять, – глядя в
глаза Майрико, твёрдо произнесла колдунья.
Крефф целителей кивнула,
соглашаясь.
– Клесх, что у тебя? – тем
временем повернулся Нэд к наставнику Лесаны.
Тот стоял, прислонившись плечом
к стене.
– Девка, из деревенских. Дар
воя в ней неплохой, но в ход она его пускала всего дважды, да и
сама не поняла, что к чему. Выйдет из неё толк или нет, говорить
пока рано, – равнодушно подытожил он.
– Девка-ратоборец? – смотритель
крепости с сомнением покачал головой и перевел взгляд на
Донатоса.
Тот, не поднимаясь,
буркнул:
– Один. Парень. На что годен –
потом узнаю.
– Бьерга?
– Никого, – отозвалась со
вздохом колдунья.
– Второй год порожняком
возвращаешься. Умения подрастеряла? – растянул бескровные губы в
усмешке Донатос.
– Так лучше никого на убой не
волочь, чем всё дерьмо подбирать. Видела я порося, которого ты
привёз. Дай Хранители ему до зимы дожить, – от души пожелала
обережница.
– И всё же, почему ты опять ни
с чем? – поддержал колдуна глава.
Женщина устало прикрыла глаза.
Несколько мгновений помолчала, а потом встала и, глядя поверх
головы Нэда, отчеканила:
– Потому что с каждым годом
рождающихся с Даром всё меньше и меньше, а про то, какой этот Дар
слабенький, ты и так знаешь. Знаешь и как дается наука, и сколькие
из послушников доживают до пятой весны. А ещё знаешь, что вот уже
три года никто так и не стал креффом. Да, на каждом из нас по ушату
крови и живых, и мертвых, но я не хочу тащить на верную смерть ни
на что не годных детей. Получается, мы сеем боль, чтобы пожинать
страдания. Но в Цитадели должны учить, а не
убивать!