А вот нынче вырвалась! И Лесана
помчалась прочь из комнатушки, ставшей вдруг
тесной.
Мама!
Девушка летела, не разбирая
дороги.
– Ишь ты!
Она наткнулась на Фебра, как на
каменную стену.
– Куда несешься, соплюха? Да
тебе одёжу новую выдали? Нешто всех дур
пересчитала?
– Ко мне мама приехала! –
пропела Лесана, повисая на шее у парня.
Никогда бы такого не сделала.
Фебр был из старших учеников Клесха – очень похожий на наставника.
К тому же он до сих пор помнил, как она год назад обещала его
взгреть за насмешку над Айлишей. Но нынче... нынче мир был
прекрасен! А молодой вой так опешил от неожиданного порыва девушки,
что не нашёлся, чего сказать. Она же отпустила его и полетела
дальше.
Лесана ворвалась в покойчик для
постояльцев, сияя, как серебряная куна.
– Мама! – она порывисто сгребла
в объятия ахнувшую родительницу.
– Деточка! – только и смогла
вымолвить старшая Остриковна. – Да что же это?..
Мать растерянно разглядывала
дочь, не узнавая, не понимая... Короткие волосы делали девушку
похожей на парня, мягкого тела как не бывало, грудь и ту не
видать... И личико-то, совсем худое, едва не с кулачок. А уж
вытянулась-то как, на голову выше стала, да ещё и одета в
мужицкое!
Женщина уткнулась в плечо столь
изменившегося дитя и заплакала.
Лесана смотрела на трясущиеся
плечи, на сползшее с головы покрывало, на непривычно густую седину
в волосах, гладила подрагивающий затылок и
повторяла:
– Ну что ты, что
ты...
А сама глядела на себя
материными глазами и ужасалась. В Цитадели не было зеркал, поэтому
Лесана могла лишь догадываться, как сильно переменилась за минувший
год. Впрочем, матери с лихвой хватило бы портов и отрезанных кос.
Дочери-то до этих перемен давно уже не было никакого дела. Перед
кем стесняться? Перед такими же выучами? Была нужда! Да и уставали
послушники смертельно, сил хватало только помыться и добрести до
лавки – не до суетных мыслей, но до сокрушений.
Наука давалась с трудом. И если
с чтением девушкам помогал Тамир, оказавшийся терпеливым
наставником, то со счётом не мог помочь даже он. Айлиша-то всё
схватывала налету, а вот Лесане сложение и вычитание давались с
трудом. Она шевелила губами, перебирала пальцы и палочки, лежащие
на столе, но постоянно путалась и ошибалась, отчего чувствовала
себя безнадежно глупой.