Пожимаю плечами.
- Я ном.. хорм ем, - говорю с набитым ртом.
- Что? – хохочет Арсений, проводя ладонью по волосам. – Прожуйся, беда моя.
Кидает мне пачку салфеток.
Пытаюсь быстро расправиться с едой, прикрыв губы. А потом скромно повторяю:
- Простите. Я много не ем, говорю.
- Ааа, - озадаченно произносит босс и загадочно еще раз осматривает то, как я разделалась с сэндвичем за три минуты. – А так и не скажешь. Экономишь опять?
- Нет, - округляю глаза. – Что вы?
- Экономишь, - подтверждает он. – С этого дня заказываешь обед каждый день на меня и на себя. В полном объеме. Деньги возьмешь у Ларисы в ящике.
- Да нет, - машу рукой. – Я честно не хочу.
- Арина. – его голос тяжелеет. – Это приказ.
Устало мотаю головой и опускаю глаза.
Он ведь это не из жалости? Из-за того, что я детдомовская?
- Не надо меня жалеть, Арсений Рудольфович, - произношу тихо.
- Вот еще. С ума сошла?
Подозрительно смотрю, как мужчина из моих снов поглощает суп.
Боже, он может быть такой милый, что душа в комочек сжимается и обратно мокрой тряпочкой расстилается!
На прошлой неделе я в первый раз ездила с Долинским в районный суд. Там он был другой. Безжалостный, собранный, внимательный. Рядом с ним в зале для судебных заседаний словно сгусток энергии создаётся.
А еще мне отчего-то, кажется, женщины-судьи недаром повально принимают его сторону. Невозможно отказать такому мужчине.
А сейчас, в своем кабинете. С ослабленным галстуком, в неизменной белоснежной рубашке, поглощающий норвежский суп одноразовой ложкой… Он такой… домашний.
В голове сразу возникают образы, которые я каждую ночь пытаюсь прогнать из собственного сознания. Его бронзовое тело практически обнаженное, настойчивые руки и губы, смятые простыни и сумасшедшие поцелуи…
- Арина, - долетает сквозь воспоминания.
- Что? – отзываюсь неизменно стесняясь.
- Съешь-ка мой салат, - перемещает ко мне черную коробку Арсений.
Поднимает руку и шевелит кистью, поправляя часы. Как завороженная не могу отклонить от него взгляд.
- Арина, - еще раз зовет.
- Что? – произношу одними губами.
- Салат, - подняв брови, кивает на стол.
- Ааа, - хмурюсь, тяжело вздыхая. – Ладно. Я его съем.
Хватаюсь за вилку и подцепляю зелень.
- И по обедам я вас поняла, - тихо соглашаюсь. – Только потом не жалуйтесь, что ваша помощница в дверном проёме не помещается.