— Огромное вам спасибо за заботу. Позже я пройдусь по огороду,
погляжу, что к чему. А сейчас, может, в дом зайдем? — покосившись
на солнце, Инга вытерла со лба первые капли пота.
Согласно кивнув, Мария Федоровна поднялась на скрипучее
деревянное крыльцо и отперла дверь. За ней обнаружился темный
коридор, которому почему-то очень подходило название «сени». Вдоль
толстых деревянных стен тянулись лавки, заставленные ведрами и
широкими тазами. Не обращая внимания на Марию Федоровну, Инга
шагнула вперед и распахнула вторую дверь. Кухня оказалась ровно
такой, как она помнила, — длинная комната с большими решетчатыми
окнами, в которые мягко шлепала зелеными лапами сирень. В углу
возвышалась тщательно выбеленная угольная печь, рядом стоял
маленький стол и широкий, приземистый буфет.
— Ну надо же… Все как раньше, — Инга медленно пошла вдоль стены,
разглядывая аккуратно выставленные на полках тарелки и чашки.
— А чего ж нет? — Мария Федоровна вошла вслед за ней и степенно
опустилась на табуретку. — Евдокия Павловна очень правильно все
устроила — вон, и туалет в доме, и душ. Телевизор, помню, у нее у
первой появился — во-от такого размера, черно-белый. Мы детьми
часто к ней вечерами забегали, мультики посмотреть.
Инга задумчиво кивнула. Черно-белого телевизора она не застала,
а вот цветной — был. Тяжелая, как чугунная плита, «Березка» стояла
на комоде в гостиной, завешенная кружевной салфеточкой. Когда
наступал вечер, бабка снимала салфеточку, втыкала вилку в розетку,
и мутно-зеленый выпуклый экран оживал, наполняясь словами,
движением и музыкой.
Сколько лет было Инге, когда она в первый и в последний раз
приехала в гости к бабушке Дуне? Шесть? Или, может быть, семь?
Удивительно, какие мелочи порой накрепко застревают в памяти.
Медленно отворив дверь, Инга шагнула в гостиную. Телевизор стоял
все там же, на комоде. Только теперь это был плоский «панасоник», и
салфеточки на нем уже не было.
– Ну, я вижу, ты в доме не путаешься, — с малопонятным
удовлетворением улыбнулась Мария Федоровна. — Вот и хорошо. Держи
тогда ключи, хозяйничай, обживайся. А я, пожалуй, пойду. Ах да, вот
еще, — она протянула Инге криво оборванный клочок ученической
тетради. — Это мой телефон. Если будет нужно чего — звони.
Опустив на стол тяжело звякнувшую связку ключей, Мария Федоровна
церемонно кивнула на прощание и вышла во двор. Громко хлопнула
закрывающаяся дверь.