– И вы уверены, что это у вас получится…
– Если вы не будете особенно сильно сопротивляться, то да.
Честно говоря, я хотела все проделать незаметно, как Шапошникова,
Толбухина, Веденеева, других нужных людей в живых оставить…
– Насколько я слышал, что перечисленные вами товарищи и так
прекрасно себя чувствуют.
– Да, и я этому очень рада. В моей же истории Шапошиков не дожил
до победы над Германией, Веденеев умер в сорок шестом, Федор
Иванович на этой неделе должен был умереть… Я понимаю, во все это
трудно поверить, но вы в любой момент можете проверить одно: у меня
не умер ни один пациент. А этим даже многие стоматологи
похвастаться не могут. Вы там людей еще напрягите, пусть
поинтересуются смертностью во Владимирской области…
– Я… я слышал, там смертность прилично сократилась…
– Да, практически до нуля. А еще она сократилась на всех
предприятиях, куда из Коврова поставлялись эликсир бодрости и
тормозуха. Я же сказала: даже мадларки живут до ста сорока лет!
– А мадларки – это кто?
– Вы хотите выслушать историю целиком?
– Я слышал насчет низкой смертности на некоторых предприятиях…и
во Владимирской области… но мы считали... да, хочу услышать историю
целиком. Вашу историю, я правильно понимаю?
Главным статистиком Советского Союза был, по мнению Сталина,
Струмилин. Правда отношения между Иосифом Виссарионовичем и
Станиславом Густавовичем были, мягко выражаясь, не совсем
дружескими. Но Сталин Струмилина уважал как выдающегося
профессионала, а Струмилин Сталина – как неплохого руководителя (и
в устах Струмилина термин «неплохой» сам по себе казался наградой,
большинство других руководителей государства он характеризовал чаще
всего просто матерно). Периодически они ругались, причем ругались
строго «по делу», а иногда, глядя на них, можно было подумать, что
они вообще лучшие друзья. Однако лучше всего их отношения можно
было описать, как «взаимодействие профессионалов, решающих общую
задачу». Задачу решающих очень сложную, и в процессе ее решения
каждый периодически думал, что второй вообще «мешает все сделать
правильно» – но оба уже научились выискивать приемлемые
компромиссы. Периодически Иосиф Виссарионович жалел о том, что Глеб
Максимилианович так и не научился идти на подобные компромиссы – но
в Госплане один человек, способный обсудить со Сталиным любые
вопросы, все же остался, и пока этого хватало.