— Никифор, — усмехнулся владыка
Григорий. — Не доверил юнцу. Хочет свою долю славы получить.
— Ну, и пусть, — махнул рукой князь.
— Наградим. Папе Гонорию отправить нужно, пусть благословит. Иначе
трудно нам придется.
— Мы ему десятую часть доходов
пообещаем, — отмахнулся Григорий. — Думаю, он возражать не будет.
Он изрядно поиздержался в последнее время. Все свои деньги на
строительство и украшение церквей тратит. Новые храмы один за
другим возводит, даже удивительно.
— А что, люди в Риме уже перестали с
голоду умирать? — прозрачно намекнул князь.
— Какое там! — грустно покачал
головой Григорий. — Италия разорена. Там то чума, то наводнение, то
неурожай. А война и вовсе не прекращается никогда. Словно проклял
господь ту землю за грехи ее. Жалко людей.
— А папа тысячу фунтов серебра на
украшение дверей в своей базилике потратил, — задумчиво сказал
Самослав. — Никогда этого не мог понять. Разве Бог не в сердцах
людей живет, Григорий? Зачем ему серебряные двери, скажи?
— Прихожане должны к великому
приобщаться, государь, — нравоучительно поднял палец епископ. — Вот
ты когда храм в Братиславе построишь?
— После Университета, городских стен
и больницы, — не моргнув глазом, ответил Самослав.
— Да..., — уныло вздохнул Григорий. —
И после пыточных подвалов в Черном Городе... Ты говорил как-то, что
у тебя свой путь к господу нашему. Но до чего же он у тебя длинный
и извилистый, княже. Кстати, княгиня Мария дату крещения назначила.
Она желает молодого княжича сразу к истинной вере приобщить. И имя
уже выбрала ему, очень необычное. Никогда такого не слышал.
— Имя? — удивленно поднял голову
Самослав. Это было неожиданно. Они никак не могли с этим
определиться. — Первый раз слышу об этом. И какое же?
— Владимир! — ответил Григорий,
особенно упирая на последний слог. Получилось ВладимИр.
— Вот как? — нахмурился князь. —
Поговорю с ней. Что-то все повадились без меня моим же детям имена
давать. Как будто я тут совсем ни при чем. У меня даже подозрение
начало появляться, что мои жены спелись между собой, что очень
странно. Они раньше друг друга терпеть не могли.
— Они и сейчас друг друга терпеть не
могут, — поспешил успокоить его епископ. — Уж мне это совершенно
точно известно. А что касается княгини, то сказано!
Владыка поднял очи горе и
продекламировал нараспев: