Пока шел домой. Поднимался на свой десятый этаж. Переодевался.
Все думал и никак не мог понять. Что же такое особенно в Ромке? В
его маме? Почему рядом с ними мне неожиданно стало легче дышать?! И
предательское сердце… Дрогнуло ведь. Черт подери! Замерло на
мгновение и сорвалось в бег. Сначала, когда увидел огромные серые
глаза наполненные тревогой и блестящие от слез. А потом, когда
понял, что Ева может упасть.
Прокручивая снова и снова в голове эти мгновения, пытался
разобраться, что же произошло? Почему именно они вызвали такую
реакцию?
С Евой мы вместе проработали чуть более месяца. Она каждый день
была рядом. Заходила в мой кабинет. Что-то говорила. Делала свою
работу. Я же ее не видел.
Помню, что постоянно ходит в брючных костюмах. А вот например
надевает ли она под пиджаки рубашки – не обращал внимание. Помню,
что всегда была вежливой и четко отвечала на поставленные вопросы.
Но в памяти совершенно нет воспоминаний о ее голосе. Какой он?
Тихий и спокойны? Мелодичный? Заикающийся? Каждый день общаться с
человеком, обсуждать рабочие моменты и так мало на самом деле
замечать его. Как такое возможно?
Я ведь не урод. Да, меня не интересуют женщины кроме Лизы, но не
до такой же степени, чтобы даже лица не запомнить. Тем более лица
своей же помощницы!
Я ведь ее и правда не узнал сегодня. Подумать только, вспомнить
Еву мне помогли не ее огромные глаза. Не то, что она назвала меня
по имени или например цвет волос. Да я вообще был уверен что у Евы
блеклые светлые волосы. Ни блондинка, ни шатенка. Так, мышка
офисная. Как же я ошибался. Узнать девушку мне помогла родинка на
ее правом запястье. Ничего особенного, небольшое темное пятнышко
рядом с косточкой. Я его запомнил-то только потому, что однажды
Евангелина неосторожно посадила кофейное пятно на рукав
светло-серого пиджака.
В тот день я ее загонял с распечатками таблиц. Все что-то менял.
Пытался довести до идеала. И тут это пятно. Ева протягивала мне
папку, взгляд цеплялся за рукав. Тот естественно задирался, обнажая
узкое запястье. С родинкой. Почему-то из всего дня, мне лучше всего
запомнилась именно родинка. Не то, как показывал таблицы Иванычу.
Ни обсуждение проделанной работы. Я даже не помню, что начальник
говорил по поводу тех таблиц. А ведь это было первое важное событие
на новой должности. Отчет о работе отдела. Иваныч точно что-то
говорил. Не мог не сказать. Только нашу с ним встречу я не помню, а
родинку Евы – да.