На поляне в десяти метрах впереди, щуплый мужичок в униформе
проводника распинался перед пятеркой крепких мужиков грозной
наружности.
Жаль проводник был не тот, кто задолжал мне еду. От завтрака я
бы сейчас не отказался.
Выбравшись наружу, я глянул влево и понял, что от остальной
части поезда осталось лишь два грузовых вагона да дряхленький
локомотив. Халтурку, значит, себе намутил проводник. Не хватает
имперского довольствия для жадной душонки?
До чего докатился мир, поспать спокойно нельзя, чтобы тебя не
попытались продать в рабство. Причем не только меня... за каждым из
потенциальных покупателей стоял грузовичок с лежащими в кузове
людьми в кандалах и мешках поверх головы.
Среди жертв я легко узнал ту самую беременную женщину и
остальных бедолаг, кто ехал со мной в вагоне.
Мой тревожный маяк был настроен на портальных тварей или угрозу
моей безопасности, а потому «будильник» не сработал, когда людей
просто выводили наружу.
Интересно, что про меня наплел бандюганам этот
проводник-торгаш?
Что смог меня усыпить? Что в рюкзаке у меня слитки золота? Про
артефакт принцессы же лгать не побоялся.
— О! Выглядит и правда крепким, не телосложением, конечно, но
мне нравится его взгляд! — заметил меня один из бандюг. Самый
крупный амбал, что стоял ближе остальных и вел активный торг.
Собственно, я и не скрывался, медленно вышагнув прямо на
поляну.
Торг сразу прекратился и на меня уставились все
присутствующие.
— Я же говорил! — тут же залепетал торгаш, — бесстрашный,
выносливый, талантливый! Можно использовать хоть на рудниках, хоть
в поле, хоть в кровати принцессы!
Хм, а вот это уже интересно. Слил кто или просто угадал?
Пожалуй, убью его последним. Надо узнать наверняка.
— В кровати с бабой я и сам справлюсь, — гоготнул амбал и сунул
в руки торгаша пачку мятых купюр, — а вот для троглодитовой шахты
этот мужик в самый раз! У молодых легкие крепче.
— Надеюсь, ты хорошо переносишь иномирную плесень и темноту, —
сплюнул он себе под ноги и отпихнул с дороги недовольного врученной
суммой торгаша.
Рука амбала ухватила меня за плечо. Привык работать с
безвольными рабами и без церемоний забирать свое силой. Только вот
едва здоровяк меня коснулся, как его рука почернела и бандюга в
ужасе отшатнулся в сторону.
Верещащий о несправедливой плате торгаш тут же заткнулся, а
четверка оставшихся бандюганов только сейчас проявила к моей
персоне интерес.