И тут пришло мимолетное узнавание.
-Сема? – кровожадно уточнила я.
-Софа! – не менее кровожадно констатировал Семен.
-Вы знакомы? – озадаченно спросил Роман Германович.
Мы молчали. Не знаю, как Сему, а меня переполнял пузырящийся адреналин! Не понимаю, чего хотелось больше. То ли стать чемпионом по фехтованию табуретом, то ли сапером с опытом подрыва сельсовета. Но членовредительства не избежать однозначно… И непонятно, откуда такая свирепость, и почему меня так кроет? Странно то, что и мой оппонент, похоже, находился в таком же состоянии. Что мы там в лагере не поделили? Горшок? Или совок в песочнице? Это гештальт не закрытый?
-Павел. – донеслось сбоку. Я перевела взгляд и мир перестал существовать.
Рядом с эпицентром моего раздражения стояла ожившая девичья мечта. Прежде всего, он был очень умным, в моем представлении, гениальным. Откуда я это знаю – непонятно. Но в мозгу это закрепилось, как аксиома. Во-вторых - он был до отторжения хорош собой, генетика, в общем, у парня была, будто кто-то эксперимент ставил. Ни одного изъяна, ни на лице, ни на теле. Густые черные волосы, тонкие черты лица, такие же пронзительные, как и у отца, глаза, светлая кожа и рельефная мускулатура. Видя мой хищный взгляд и выделившуюся слюну, юноша улыбнулся. На щеках появились ямочки. Потрясающе…
Так началась моя безответная любовь к Пашке. Что я могу сказать. Мужчины вообще боятся страстных женщин. А если такую женщину, с безответной любовью, не допускать до любимого тела, она делается несчастной и может совершить много разных красивых глупостей.
В процессе собственных страданий, как-то фоном прошел конфетно-букетный период ухаживания за моей мамой, ее свадьба и решение о нашем переезде к Роману Германовичу. Когда до моего воспаленного мозга дошло, что в скором времени я буду жить со своей мечтой, в порыве чувств, бросилась на шею Романа Германовича с криками – ПАПА! «Папа» вздрогнул и, нервно оглядываясь на маму, погладил меня по голове.
Вещи для переезда собирала с лицом Рембо в фильме «Первая кровь» - «Вы кажется не поняли, я пришел не спасать Рэмбо от вас, а вас от Рэмбо». Мама стала всерьез думать, есть ли варианты не переселяться, и если переселяться, то как укрепить двери в каждой комнате. Видя лицо мамы, поняла, что в плане сокрытия своих чувств я страшная бездарность, поэтому оставшееся до переезда время ходила с компрессом на голове, в месте нахождения гипотетического мозга. Головной болью можно было, наверное, хоть как-то, оправдать мое перекошенное вожделением лицо.