– И что? – то ли верил, то ли притворялся Даня.
– Ну и сидит такой, новичок, на бочке, вытащить не может, а вокруг вся деревня от хохота ложится. Пока бочку топором не разрубят.
– Ну и деревня у вас, – говорил с удивлением Даня.
– Да они все такие, просто со стороны всего не видно.
– Глеб Успенский против тебя мальчик, – хмыкал Даня.
– А кто это? – притворялся Тенишев.
Речки у деревни не было. Вечерами, после работы, Тенишев шел иногда за огороды и смотрел, как заходит солнце. Он уже понял, что переживает несовпадение общего чувства этой деревни с той, в которой он вырос, и в этом проявлялась тревога новой непривычной жизни, такой чужой, что Тенишев мог занимать в ней лишь небольшое и определенное место. Предчувствуя все свои будущие переезды, новые впечатления, он с грустью понимал, что всегда будет ощущать границу между внешней и внутренней жизнью. Тенишев смотрел на солнце, касающееся горизонта, и все не мог отвлечься от детской мысли, что это заходящее солнце – то же самое, которое он видел и в детстве.
Бывают минуты, когда неожиданное известие, найдя человека в его привычной медленной жизни, после мгновенного удивления успокаивает чувства. И кажется, что этого известия ждал давно.
Тенишев не помнил, чтобы они с Даней говорили когда-нибудь о возможности уехать, поменять жизнь полностью, переместить себя в неизвестность, но сейчас ему казалось, что это таилось в каждом их слове как невидимая его часть. Так еще в детстве, на уроках, когда разбивал слова черточками, Тенишеву всегда казалось, что остается ненайденным какое-то смутное значение, которое не могло присоединиться ни к корню, ни к приставке. Неясное пятнышко мерцало, переплывало беспомощно по буквам, словно слепой круг под закрытыми глазами. И в разговорах с Даней Тенишев чувствовал возможность нового смысла, скрытого за произносимыми словами.
Сейчас, когда Тенишев шел по улице, он вдруг испугался, что это чувство исчезнет для него навсегда. Он испугался, что в одиночку, без Дани, ему трудно будет уловить тайну слов, подтекст самой жизни. Тенишев представлял себя ребенком, который несет на празднике большой красивый шар и смотрит на него, оберегая в одиночку от людей, а длинная ниточка так непослушна под ветром и плавает из стороны в сторону, пугая тем, что рука не успеет отвести встречу с каким-нибудь колючим чужим предметом.