- А пистолетам нас обучать будут? - не унималась Ольга.
- Ну, это уже не к нам! - сказала Натин и выразительно
посмотрела на Григория.
- Будут! - оптимистично заявил он.
«А чего бы ещё на будущее не сформировать эдакий «Корпус
Амазонок»? Ведь с ЭТИМИ получится! И будет это Страх и Ужас.
Для врагов.
Особенно из вон той — тихонькой и смирненькой».
Григорий посмотрел на Паолу совершенно иным взглядом, нежели
ранее.
После принятия принципиального решения поучаствовать в
Англо-бурской войне, дальнейшие шаги были очевидны. Но далеко не
такие простые, как могли бы показаться со стороны.
Просто так начать формировать небольшую армийку, для войны в
Трансваале — Охранка «не поймёт». Так что сие формирование вполне
может закончиться для всей троицы друзей ссылкой куда-нибудь
подальше, в Сибирские просторы. Следовательно, надо на все эти
«телодвижения» иметь высочайшее соизволение. Ну или какое помельче,
но чтобы для Охранки оно имело авторитет.
Так что визит к «куратору», принцу Ольденбургскому, за поиском
такого разрешения, получался как бы самоочевидным. Ясное дело, что
он дозволение выдавать не мог. Ибо у него сама по себе стезя была
несколько иная. Но поспособствовать такому он мог вполне.
Дело в том, что он был создателем и попечителем
Императорского Института Экспериментальной Медицины. Он же —
председатель Противочумной комиссии и именно по его
представлению на имя Императора для оборудования особой
вполне изолированной противочумной лаборатории был выделен
Кронштадтский форт «Император Александр Первый».
Принц был натурой деятельной и, что особо импонировало братьям,
в своё время он отметился в войсках как человек боровшийся с
гомосятиной в армейском быту. Братья были психически и физически
нормальные люди, так что любые проявления гомосексуализма у них
вызывали инстинктивное отвращение. А человек, боровшийся с этим
пороком, естественное уважение.
Конечно, можно было бы пойти и к Великому Князю Александру
Михайловичу, что сейчас «курировал» Военно-Воздушные Силы. Но... К
этому как его окрестили братья, «жучаре», уважения было неизмеримо
меньше. И всё потому, что втой истории
именно он передал англичанам чертежи новейшего самолёта. Причём
даром. Причём безвозвратно. Да так, что в архивах осталась лишь
пояснительная записка изобретателя. И ни единого листа с
чертежами!