– Может быть, и так, но, как мне кажется, на политическом и дипломатическом фронте бывают не менее жаркие баталии, – тихо проговорил Бобер, рассматривая лейб-гвардейцев уже под несколько иным углом зрения.
– Это ты верно подметил, – нехотя признал правоту высказанного молодым человеком заключения. – Ладно, видишь, нас уже зовут во дворец.
Вздохнув, Бобер последовал за своими спутниками, шагающими впереди, и, когда, поднявшись по мраморной лестнице, молодой человек оказался внутри Зимнего, то, не сдержав своих эмоций, непроизвольно воскликнул:
– Мать моя женщина, какое великолепие!
– Тихо ты, балбес! Не выставляй себя неотесанной деревенщиной. Держись, как подобает настоящему герою. Ты меня понял? – сказал сержант.
– Прости, вырвалось, – чуть понурив голову, ответил Бобер, ощутив при этом некий дискомфорт, но, повертев головой, поинтересовался: – А куда мы вообще идем?
– Все церемонии награждения проходят в Георгиевском зале Зимнего дворца. Некоторые еще его называют Тронным залом, но только исключительно неофициальным порядком, но в присутствии начальства не вздумай об этом заикаться.
– Почему так?
– Все! Прекратили базар. Церемония начинается.
В этот момент колонна с почетным эскортом стала входить в открывающиеся широкие позолоченные двери и заиграл Марш лейб-гвардии Преображенского полка, заставивший всех присутствующих подобраться и принять благородную осанку.
Стараясь не вертеть головой, Бобер с интересом рассматривал огромный зал, украшенный многочисленными колоннами, в котором находились разновеликие сановники, стоявшие по обе стороны зала. Переведя свой взгляд на центральную трибуну и увидев стоявшего президента, рядом с которым находился глава Сената, молодой человек только теперь вспомнил последнее предупреждение умирающего ассистента профессора, отчего его сердце слегка екнуло.
Стараясь не привлекать к себе внимания, Бобер попытался было снять перстень, но совершенно неожиданно сделать это не получилось. Тот словно прирос к пальцу, став с ним одним целым. Не зная, что делать, Бобер с силой надавил на корону, отчего металл самым невероятным образом поменял свою конфигурацию, при этом изображение короны стало совсем иным.
Приглядевшись внимательно к новому оттиску, молодой человек с удивлением увидел пикирующего в атаке двуглавого орла и, с облегчением уняв нервную дрожь, вновь посмотрел на центральную трибуну, на которой президент начал свою хвалебную речь.