– А к ректору-то зачем? – шепотом спросила Алиса.
– Хм, так они друзья, – развела руками секретарь. – Как наш «маэстро» придет, так академию еще месяц лихорадит. Ладно, что отговорили его второе высшее у нас получать. А то, видите ли, не все творческие начинания этим гением реализованы.
Алиса улыбнулась: чего-чего, а энергия у Владика била через край. Секретарь тем временем нажала на столе какую-то кнопку и по-шпионски доложила:
– Богиня на месте, прием-м, прием-м! Повторяю: богиня на месте.
Студентка еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Секретарша, оказывается, веселая женщина.
В кабинете ректора что-то грохнулось. Послышались громкие шаги, дверь распахнулась и в проеме возник Керж в лиловом свитере, серых брюках, украшенных крупными замками и заклепками.
– Девочка моя, ну нельзя же гонять взрослых дяденек! – он грациозно взял Алису за руку и провел в кабинет.
– З-здравствуйте, – растерялась первокурсница и робко посмотрела на ректора: что он может подумать?
– Здрасьте-здрасьте, – Керж сделал реверанс. – Я ведь тебе по-русски сказал, что нужно делать, напомнил золотые слова, визиточку дал для мотивации. А ты чем отплатила, негодница?
Алиса стояла столбиком посреди владений главного человека академии и не понимала: шутит его гость или нет. Зачем нужен этот спектакль? И вообще, как он умудрился не забыть ее за эти дни? Как ответить на столь странное обвинение?
– Во-от, – друг ректора поучительно поднял указательный палец вверх, по-своему расценив молчание девушки. – Стыдно стало, да? Ну признайся же.
– Извините, но я не собиралась на конкурс. Мне учиться нужно, а не прогуливать.
Алисе хотелось закрыть глаза и уши, чтобы защитить себя от праведного гнева Кержа. Она чувствовала, как краска заливает лицо. И представила, как бы нарисовала это – густая бордово-лиловая смесь поглощает бледное спокойствие.
– Опять двадцать пять! – тот в сердцах стукнул себя по бедрам. – Тьфу-тьфу-тьфу, – поплевал он через левое плечо, – еще не хватало 25-летних старушек на конкурсе. Пойми ты, студентка-отличница-комсомолка, годы идут. И свой королевский возраст ты можешь просидеть за мольбертом. Ну ты-то хоть скажи свое веское слово! – обратился он к ректору.
Павел Сергеевич держал руки перед собой, крутя большими пальцами невидимое колесо, и внимательно смотрел на студентку.