Эдрик не был злым или мстительным. Но сейчас, когда он, рассчитывая на успех, снова и теперь уже окончательно потерпел неудачу, ему захотелось причинить Барбаре такую же боль, какую в эту минуту испытывал он.
– Говоришь, его смерть для тебя ничего не меняет? – сказал Эдрик, поднимаясь из-за стола, и посмотрел Барбаре в глаза. – Это верно! Он и будучи жив не вспоминал о тебе, едва ты покинула Веардрун, и не вспомнил бы, если бы случайно не столкнулся здесь с твоим сыном. Графиня Луиза была ему доброй супругой, но и не будь ее он все равно никогда не помыслил бы о ни о браке, ни о новой связи с тобой. Не позвал же он тебя, когда овдовел. А все потому, что ты ничего – слышишь? – ничего не значила для него! Так, одна из любовниц, что были и до, и после тебя. Только благодаря лорду Уильяму он помнил о твоем существовании. Да и то, родив ему бастарда, вряд ли ты и в этом была исключением. Просто твоему сыну повезло, а о прочих граф Альрик не знал. Не думал, что ты настолько глупа, раз возомнила о себе невесть что.
В глазах Барбары проступили тяжелые слезы, и Эдрик пожалел о своей жестокости, но просить прощения не стал. Да она и не простила бы ему этих слов. Наверное, в душе надеялась, что граф Альрик хотя бы давно, но любил ее.
– Уходи, Эдрик, – одними губами сказала Барбара. – У тебя славная дочь, я всегда привечу ее в этом доме, но не тебя.
В трапезную вошла Элизабет, и никогда еще Барбара не была так ей рада: при ней Эдрику ничего не оставалось, как уйти.
Вернувшись домой, он столкнулся с Виллом и недовольно нахмурился. Тиль, напротив, просияла и бросилась к Виллу, показывая ему лошадку.
– Смотри! Ее подарила мне твоя матушка. Она рассказала, что ты сам играл с этой лошадкой!
Вилл улыбнулся и дернул Тиль за косичку.
– Это было давно, Тиль. Я рад, что теперь с ней будешь играть ты.
Конец ознакомительного фрагмента.