– Заприте его, не развязывайте, поставьте охрану. Тем, кто будет стоять в карауле, накажите не выполнять ни одной его просьбы, о чем бы он ни просил. Они не должны даже заходить к нему! Зная Рочестеров, уверен, что он и связанный представляет опасность.
Робин усмехнулся про себя: сэр Рейнолд, как и многие ему подобные, считал обаяние, присущее Рочестерам и влекущее к ним людские сердца, сродни колдовству и боялся, даже сейчас боялся пленника.
– Какой изысканный комплимент! – фыркнул он. – Жаль, не могу вам ответить такой же любезностью. Пока не могу, но когда-нибудь непременно отвечу!
– Рад бы ждать, да ожидание недолго продлится, – бросил сэр Рейнолд, почувствовав, что устал за час разговора с молодым Рочестером больше, чем за все время осады Веардруна.
Ратники вытолкали Робина из главной залы и потащили по галерее во двор. Робин заметил, что убитых успели разделить на тех, кто пришел с шерифом Ноттингемшира, и тех, кто служил Рочестерам. Он поискал среди последних наставника, но не нашел и не сдержал печального вздоха. Разве найдешь строгого, всегда ворчливого, а теперь навсегда умолкшего Эдрика в груде тел, сваленных возле стены? Вся оставшаяся в живых челядь Веардруна провожала молодого графа горестными взглядами и вздохами, полными сострадания. Один из юношей, работавший на конюшне, сжимая в руке топор, стал медленно, но решительно пробираться к ратникам, которые вели Робина. Заметив это, Робин остановился, вскинул голову и крикнул, оглушив всех властным громовым раскатом голоса:
– Не смей! Меня не спасешь, а сам погибнешь!
Конюх, не сводя с него взгляда, в котором читались бессилие и гнев, опустил топор и спрятал за спиной от глаз ратников, завертевших головами по сторонам. Не найдя того, кто пытался им угрожать, ратники привели Робина в амбар, где хранилось зерно. Они могли бы отвести его в подземелья, но, не зная Веардруна так, как знал его молодой граф и уцелевшие обитатели замка, преданные Рочестерам до последнего вздоха, ратники благоразумно решили, что к амбару никто не подберется, оставшись не замеченным для караула.
Когда его втолкнули внутрь и захлопнули дверь, Робин, утратив последние силы, опустился на мешки с зерном. В амбаре было темно: неяркий зимний свет просачивался сквозь щели в дверях, солнце садилось. Проведя языком по сухим потрескавшимся губам и проглотив царапавший горло комок, Робин уронил голову и закрыл глаза.