Инженер Алексей К., уволенный первым, изнывал без работы. Ему было слегка за пятьдесят – самый возраст, чтобы работать: страсти уже не мешают сосредоточиться на деле, а силы ещё не начинали покидать. Он был уверен, что никуда не уйдёт с завода до пенсии и даже потом, даст бог, останется на нём. Алексей К. жил с женой в большом доме с фасадом, облицованным известковым туфом, правда, замызганным, до него никак не доходили руки, с черепичной крышей и железобетонными перекрытиями – всё было основательным, на века, супруги обитали, как тени, в доме, опустевшим с тех пор, как их дети покинули Златорайск в поисках лучшей доли и теперь звонили редко, по праздникам, или когда требовались деньги. С отцом они говорили мало, когда он снимал трубку, ограничивались вежливым: «Как дела?» и, не давая возможности ответить, сразу звали мать. Жизнь Алексея К. заключалась в работе, и по привычке просыпаясь ранним утром, он не знал, куда себя деть. Когда-то он был чемпионом университета по шахматам, и, вспомнив своё юношеское увлечение, снова пристрастился к ним. Помешивая время от времени остывший чай, который ему приносила жена, он проводил дни за клетчатой доской.
– Зинаида О. вон весь день на огороде, а ты ленишься даже кусты постричь, – сказала раз жена, отрывая его от интернета, где он играл в шахматном турнире.
– Женщина всегда занятие найдёт, не одно, так другое, а мужчине без работы куда? Привык за жизнь-то, как тягловая лошадь, а вышел на пенсию – сразу вперёд ногами.
Алексей К. безнадёжно махнул рукой.
– Но разве ты виноват, что завод закрыли? Чем раскисать, лучше это использовать.
– Это ещё как?
– Ты же в университете стихи писал, рисовал. Почему бы не возобновить?
– Предлагаешь заняться творчеством?
Алексей К. криво усмехнулся.
– А почему бы и нет? Детей, слава богу, вырастили, деньги пока есть, да и много ли нам надо. Давай, попробуй.
Алексей К. обнял жену.
– Милая, я тебя очень люблю, – он прослезился. – Но какое творчество? Говорю же, тягловая лошадь и без дела засыхаю. Тут некуда не денешься. Но мы что-нибудь придумаем, правда?
– Правда, – эхом отозвалась жена, крепче прижимаясь к мужу.
– И потом, дорогая, шахматы тоже творчество. Хоть я играю в них, как сапожник. Но ведь и художники разные, – он слегка отстранился. – В искусстве главное – участие. Так что я ещё поиграю, ладно?