Ага, вон и лихач нарисовался из-за угла.
Коротко свистнул, махнул рукой и, не дожидаясь, пока колеса перестанут крутиться, вскочил в пролетку с поднятым от дождя верхом:
– На Кожевников и повеселей!
– Это к дому, где сегодня ночью три семьи зарезали?
Вот черти! Три семьи, надо же. Почему не четыре? Или уж сразу не весь дом?
– Туда, – говорю. – Только не три, и не зарезали.
– Ух ты, а сколько и как?
– Читай сегодняшний номер «Вечерних известий», не ошибешься.
– Так я и читаю, – охотно сообщил лихач. – Ни одного номера не пропускаю. Очень мне нравится, как вы пишете, пан Ярек.
– Ты меня знаешь? Что-то я тебя не припомню, извини.
Он повенул ко мне молодое, улыбчивое, влажное от дождя лицо:
– Я недавно колешу, но уже два раза вас возил. Это третий. Меня Рошик зовут. Рошик Лошадник с улицы Глубокой.
Ишь ты, видать, и впрямь парню нравится моя писанина, раз так раскрывается. Не иначе, сам мечтает стать репортером. Что ж, какие только мечты не бродят в юных головах. Я, помнится, примерно в его годы тоже хотел стать знаменитым писателем. Потом прошло. Или почти прошло, скажем так.
Цокая копытами по мокрой брусчатке, гнедая кобыла резво свернула на Кожевников. Дождь не переставал.
Княжеч много чем славится. Но дожди здесь особенные. Они никогда не навевают скуку, даже если идут сутки или больше подряд (бывает и так). Грусть, меланхолию, желание немедленно принять сто граммов коньяка и запить его чашечкой свежесваренного кофе – сколько угодно. Но только не скуку. Может быть, это из-за того, что в городе отменно работает ливневая канализация и, в силу его расположения на холмах, почти нигде и никогда не бывает луж? Потому что, согласитесь, лужа, да еще большая и грязная – это очень скучно. Я пару раз бывал в центральных губерниях России, в провинции, могу засвидетельствовать. Нет, господа, ливневая канализация – это визитка цивилизации, уж простите за рифму. Ну и дороги, конечно…
– Тпру-у! – осадил лошадь Рошик. – Приехали, господин Ярек. Вас подождать?
– Пожалуй, не стоит. Неизвестно, насколько я задержусь. Держи, сдачи не надо, – я сунул ему монету.
– Спасибо. Если что, спросите на Глубокой Рошика, вам всякий укажет, где меня там найти. Доставлю хоть днем, хоть ночью. Куда надо и кого надо.
– Учту, бывай.
Вот он, дом номер семь. Три этажа, пять окон по фасаду, арочные ворота. Дом как дом, ничего особенного, таких в городе сотни. Я вошел во двор, с черного хода поднялся на второй этаж. Квартира номер четыре – дверь справа от лестницы. Приоткрыта, слышны негромкие мужские голоса.